Стшельницкий заметил, что «руины - это сокровище для путешественников». «Путешествовал» со своим полком Стшельницкий довольно много, и это нашло отражение в его путевых заметках. Под произведениями 1839-41 годов стоят подписи: Шуша, Аскеран, Шемахи, Баку, Курдамир, Карабах, Кабарда и Чеченский край. Наконец он оказался в Тбилиси - обетованном месте для всех поляков. Вскоре Стшельницкий сблизился с Заблоцким, Янишевским, Потоцким и завоевал всеобщую любовь. В Тбилиси он начал писать серьезно, его путевые опыты можно считать пробой пера. За несколько лет литературного труда Стшельницкий опубликовал две повести - «Два узденя» («Кавказа, 1846, №№ 18-21) и «Махмудек» (появилась в «Кавказе» уже после смерти писателя, 1848, №№ 28-37), а также стихи в польских альманахах (библиографию приводим). Стшельницкий, как и Заблоцкий и Янишевский, прекрасно владел русским, переводы повестей предположительно выполнял сам. В годы пребывания в Тбилиси начал изучать грузинский и другие кавказские языки.
Автограф Вл.Стшельницкого
Стшельницкий скончался внезапно от дизентерии в возрасте 26 лет. Смерть юного поэта тяжело переживали его друзья. Приведем выдержки из некролога, появившегося в газете «Кавказ», которая в то время готовила к публикации его «Махмудка» и «Очерки»: «19 октября в Тифлисе, после недолгой болезни, скончался молодой и многообещающий писатель Владислав Стшельницкий, участвовавший трудами своими в нашей газете. Польская и русская литературы (потому что он равно свободно и прекрасно писал на обоих языках) много потеряли со смертью этого даровитого человека, классически образованного и обладавшего высоким поэтическим талантом... Товарищи и друзья Стшельницкого, оплакав слишком преждевременную смерть поэта-юноши, так много обещавшего, предали тело его земле 22 октября на католическом кладбище, выше церкви, ближе к небу, о котором он так часто тосковал в своих стихотворениях, и окропили могилу непритворными горячими слезами. Дай, Боже, чтобы каждый на чужбине, далеко от родины был оплакан с такою горечью людьми ему чуждыми» («Кавказ», 26 октября 1848 г.).
Смерть Стшельницкого тяжело пережили Заблоцкий и Янишевский. Даже в весьма резком письме Янишевского к Подберескому о молодом друге прозвучали самые теплые слова. Подробно об этом письме пишем дальше. Правда, Янишевский верен себе. Он пишет, что «Махмудек» создан под впечатлением «Мулла-Нура» Марлинского и называет Стшельницкого «отчасти его наследником», добавляя: «Но зато в «Махмудке» есть отрывки, исполненные грусти, печального настроения, особого ощущения, присущих нашему незабвенному Владиславу, и без сомнения можно сказать, что скоро он стряхнул бы с себя то, что делало его невольным наследником, и стал бы нашим мужественным, оригинальным писателем» [III.2,116-117].
В этом месте письма редактор дает в примечании целую статью о Марлинском и его влиянии, а также о том, что к тому времени его творчество носит уже второстепенный характер. Интересно, что Д.Прокофьева обратила внимание на некоторый невольный, вынужденный анахронизм творчества «кавказцев». Действительно, марлинизм, сам по себе уже анахроничный в то время, в определенной степени присутствует в творчестве «кавказцев». Но важно, что они сами, как явствует из письма Янишевского, ощущали это. Однако вопрос о марлинизме Стшельницкого не столь однозначен. М.Инглот в своей работе «Россия и русские глазами польских кавказцев» посвятил целый пассаж сравнению «Мулла-Нура» с «Махмудком» и доказал, что в повести Стшельницкого заключен внутренний спор с Марлинским и постулатами романтизма. Он считает, что «Махмудек», при всей любви автора к русскому романтику, является скорее антитезой его повести [45, 203-205].
Произведения В.Стшельницкого в цельном издании увидели свет в 1860 году. Их опубликовал в Житомире четырьмя небольшими томиками («Поэзия»[7], «Два узденя», «Махмудек», «Очерки Кавказа») брат писателя Юзеф, которому после смерти Заблоцкого (что следует из предисловия) передал рукописи Ксаверий Петрашкевич.
Там же читаем: «Воля покойного - передать сумму, вырученную от издания, тифлисскому костелу на приобретение духовных книг, поскольку сам автор и его друзья испытывали в них недостаток».
По-видимому, забота об этом была его основной мыслью, когда в последние дни страданий и боли он вручил боевым коллегам, а особенно Ладе-Заблоцкому, свои рукописи с просьбой: «если эти поверхностные труды имеют какую-либо литературную ценность и годятся для издания, каждый грош, собранный от продажи», «направлять в Тифлис для создания фонда столь необходимых духовных и иных книг религиозного содержания в костеле под непосредственную опеку нынешнего и последующего ксендзов Тифлисского костела». В этой благородной мысли раскрывается весь образ жизни и смерти человека верующего - более нет необходимости говорить о достоинствах Владислава Стшельницкого» [123, т. 4, с. 2-3][8]. Данный факт - еще одно доказательство того, насколько глубоко были связаны поляки с культурной жизнью Тбилиси.