Из его работ о Кавказе можно отметить «Зарисовки лагерной жизни» [«Звезда», /”Gwiazda”/ 1849, № 4, с. 156-184], «Воспоминания из поездки по Кавказу» [«Kronika Wiadomości Krajowych i Zagranicznych»] и «Отрывки из дневника» [„Dziennik Warszawski”, 1853, № 318, 320; 1854, № 65]. Повесть «Вечер на Кавказе» публиковалась в «Варшавском ежедневнике» [„Dziennik Warszawski”, 1855, № 57-58, 60-62, 100-102, 113, 115]. «Отрывки» как раз менее интересны, чем иные произведения Заленского: это довольно поверхностное описание Тбилиси, его архитектуры, грузинской кухни и национальной одежды. Кратко пишет Заленский о тбилисском костеле. Его «Отрывки» можно оценить как популярную и довольно колоритную статью ознакомительного характера, написанную человеком, глубоко не познавшим жизнь Грузии.
Юлиуш Мучлер[20]
Таинственной остается личность Юлиуша Мучлера. Он оказался на Кавказе не по собственной воле и пребывал здесь в тот же период, что и ссыльные, проходившие по делу Конарского, но трудно с уверенностью говорить, что принадлежал к их кругу. Он обращался за помощью к Заблоцкому, как к духовному отцу литераторов [I.9]. Упоминается у Янишевского, но без всякой оценки. Известны два его стихотворения, напечатанные в «Рубоне» (1846, т. 7). Кубацкий дает им следующую оценку, фактически отрицая значение стихотворений: «Ю.Мучлер напечатал в «Рубоне» несколько посредственных стихов, которые не имеют ничего общего с Кавказом, кроме указаний, когда и где они были написаны. К «Тайной вечере» имеется приписка: «15 апреля 1844 года в палатках у села Кьяйки на Кавказе», к «Любовной присяге» - «В походе на село Солватлу», а к стихотворению «Лодка» - «Аул Хасан Кала» [65, 70-71]. Но добавим здесь, что Кубацкий вообще отказывает в поэтическом даровании всем, кроме Заблоцкого и Стшельницкого. Гораздо выше он оценивает прозаический и публицистический дар «кавказцев».
Трудно судить о творчестве поэта, располагая лишь несколькими отрывками из созданного им. Нельзя и обвинять Мучлера в том, что не включил в свои произведения местного колорита и тематики. Как объяснить определенный диссонанс между тематикой и поэтической традицией автора, ничем не связанными с Кавказом, и названиями кавказских мест, указывающих на то, что произведения создавались на войне, в экстремальных жизненных условиях? Можно с уверенностью говорить лишь о том, что Мучлер принимал участие в военных экспедициях. Ответы могут быть различными. Не исключено, что это своего рода бегство от действительности, непосильно трудной для воплощения, а тем более для признания.
Из рассказов «кавказцев» известно, что этот необыкновенно впечатлительный юноша покончил жизнь самоубийством (точная дата и обстоятельства гибели неизвестны).
Константы Зах[21]
Константы Зах (Заха) прибыл на Кавказ на двенадцать лет раньше, чем «конарщики». Он был талантливым студентом Виленского университета, которого могла ждать серьезная научная карьера. Но участие в конспиративной организации привело в 1827 году к аресту и ссылке в Кавказский корпус. На родину ему не суждено было вернуться. В июне 1843 года Тадеуш Заблоцкий писал о нем как о человеке, изучившем местные языки, и отмечал, что Зах собирает этнографический материал и переводит песни закавказских народов [I. 1]. Поэты, судя по всему, поддерживали тесные контакты. О нем пишет также Аристарх Сосновский в «Описании перехода через хребет цепи гор Лезгистана».
Заху Заблоцкий посвятил две строки: «Константы Зах, познакомившись со здешними языками, собирает предания и переводит народные песни закавказских татар и персов» [III.1]. Письмо написано в июне 1843 года.
Янишевский в 1849 году подводит черту под этими начинаниями: «Константы Зах, secundum Thaddaeum orientalista. Правда, знал языки: персидский, татарский, турецкий; собирался всю жизнь писать турецкую или персидскую грамматику и был в состоянии исполнить этот замысел; но все осталось в проекте. - Не написал ничего, кроме названия грамматики и чахлых заметок о некоторых провинциях Турции. - Но это был человек, муж великой стойкости и благородных чувств. - Да и мог ли он грызть грамматику, озабоченный ежедневной мыслью о хлебе? Это нужда загнала его повторно на военную службу, несмотря на расстроенное здоровье. - Подрядившись на строительство железных дорог в горах, он нашел там смерть под обломками скал в волнах горного потока. - Вздохнем же о честном Костусе - жаль его больше, чем десяток наших братьев поэтов!!!» [III.2, 118-119].