Польские фонды библиотеки весьма значительны. Они составлялись из личных собраний поляков и польских организаций в Грузии, в частности, сотни книг достались библиотеке от Польского Дома, который функционировал в начале XX века. Мы уже отметили, что Посольство Республики Польша в Грузии финансировало каталогизацию раритетных книг. Здесь находятся книги XVIII столетия, прижизненное издание А.Мицкевича, многотомная история Польши. 23 ноября 2007 года в фойе первого корпуса была устроена выставка польской книги, которую открыла супруга президента Польши Мария Качиньская.
Хотя все поляки отмечают особое положение Грузии, ее связь с европейской культурой, полуторатысячелетние традиции христианства, все же Грузия на первых порах была частью восточного мира. Именно ссыльным принадлежит ее выделение из иных стран, более детальное ознакомление и постижение традиций.
Однако помимо того значения, которое наследие «кавказцев» имеет для родной словесности, оно обретает и более широкое значение. Будучи романтиками, именно литераторы этой группы углубили реалистическое познание Кавказа. Заметим при этом, что чем более кратким было пребывание путешественника, тем более смелые предположения и выводы он делал.
«Хотя пребывание мое в Тифлисе было мимолетным, прошу, однако, позволить мне представить хотя бы поверхностную зарисовку этой местности и здешних обитателей. У меня, по правде говоря, не было времени провести фундаментальное исследование и постижение этого края, поэтому опишу лишь то, что я видел и слышал». Поездка в Тифлис и обозрение города из подзорной трубы позволили автору сделать замечания о том, что «армяне держат торговлю в своих руках», а «грузины это мягкий и изнеженный народ» [V: 105]. Однако чем дольше кто-либо пребывал на Кавказе, тем очевиднее становилось, что постичь его суть весьма трудно, что это почти непосильная задача, а вопросов возникает больше, чем возможных ответов на них. Возникала внутренняя дистанция, подчас непреодолимая. Позицию тех, кому пришлось знакомиться с Кавказом в качестве бесправного солдата, и одновременно тех, кто заинтересовался им серьезно, точнее всех выразил Владислав Стшельницкий в своем «Отрывке из начатых очерков Кавказа»: «Наши превратные представления о Востоке возникают в основном потому, что путешественники добровольно поддаются оптическому обману, принимая частичку, деталь, какую-нибудь крышу, галерею, коллонаду и даже один кирпич за целое здание. Стоит кому-либо сунуть кончик носа за границу Азии, как он начинает себя ощущать заправским ориенталистом, издает книжку и с неким академическим пафосом рассуждает об этом Востоке. Восточное небо, восточное гостеприимство, восточные обычаи - все это повторяется на каждой странице. Господа! Господа! Чуть больше скромности и доброй веры! Взгляните на карту! И увидите перед собой 800 000 квадратных километров территории [...] О Господа! Чтобы этот Восток объять и постичь, нужно нечто большее, чем несколько обедов и посещение нескольких богослужений в храмах Палестины, или даже исполнения обязанностей коновала при дворе Махмеда-Али» [122, 142-143].
Из этого размышления следует, что, во-первых, познание Кавказа должно носить профессиональный характер, во-вторых, не может быть единого описания Кавказа и единого подхода и отношения к нему, в-третьих, необходим индивидуальный подход к каждому его уголку. Все эти требования с разной степенью глубины были выполнены кавказскими литераторами.
Как известно, романтическая идеализация человека Востока на определенном историческом этапе стала негативным балластом, затруднявшим постижение таинственных народов. Опыт «кавказцев» выявляет для соотечественников новый облик Востока. Работа Ю.Бахожа указывает, среди прочего, на опыт польских «кавказцев» как на важный источник трансформации европоцентрического стереотипа восприятия Востока [6].
Кавказ перестал быть для Заблоцкого и иных ссыльных герметичным и упрощенным миром, предметом как бы заранее заданного экзотического восхищения, а вошел в их сознание со своими реалиями, судьбой многочисленных народов, обычаями и традициями. В своих кавказских произведениях поляки одними из первых представили картину завоевания Кавказа царской Россией. Их впечатления накладываются на осознание политики, применяемой в отношении Польши. Подтверждают это многие тексты, в которых проводятся параллели в судьбах польского и кавказских народов (наиболее ярко мы прослеживаем сопоставление двух миров у Гралевского). В первую очередь, это касается судьбы грузинского народа, поскольку Грузию они постигли наиболее глубоко.