Точный инстинкт подсказал мне сообщить Вам, что в письмо я вложил и послание к пани Невяровской. Часто случается, что можно отгадать, каков будет результат. Ваше сближение с пани Юзефой уже было достаточной рекомендацией для приглашения ее в свой дом, а мне легко было вообразить, что так и произойдет. Если бы я был доверенным другом, то посоветовал бы то же самое, Вы помните об этом? Но я не знал, согласится ли пани Юзефа где-нибудь появиться. Цезарий идет в армию, ну что ж, что с этим поделаешь? Наверняка, взрослому юноше дали возможность выбора своего пути. Несомненно, Цезарий и там может найти прекрасную специальность, но жаль его способностей, так решительно он некогда собирался поступить в университет! Виктор уже в Петербурге, храни его Бог.
Пусть каждый из них ищет своего пути в жизни. Я порой гневаюсь на себя за то, что мне довелось выбрать ложный путь, но что поделаешь, быть может, я со временем выпутаюсь и найду свою дорогу.
Ипполит в канцелярии, правда, у Вас изменились намерения, трудно давать советы, не человек обстоятельствами, а они человеком управляют. Где бы Ваши родные ни были, везде им будет хорошо, поскольку так уж их родители настроили. Если Александр будет дома в Гродке, может быть, мне, своему старому приятелю, несколько слов черкнет, искренне его обнимаю, а Цезария и Виктора по-дружески целую.
Вы покинули Киев. Верю, что в Миколаюкве Вам хорошо. Когда-то я чувствовал себя в Миколаювке как в раю, ну что ж, а теперь Вам это счастье досталось. Вдали от города, от шума, от киевских неприятностей, с ангельскими детьми. О! Я осознаю ценность сельской жизни в окружении милых детей, поскольку видел собственными глазами эту картину. Вот бы мне там снова оказаться, вот бы снова взирать на невинность, прижимающуюся к добродетели [...?] Я глубоко чувствую радость счастливой Матери и упиваюсь этим образом, как брат, как Ваш сын, жажду сегодня с этим сладким чувством попрощаться низким поклоном с Вами, панной Эмилией, Каролиной, и засвидетельствовать почтение и привязанность, с которыми остаюсь навсегда...
[Письма приходили, согласно распоряжению, на адрес командира].
3. Письмо от 11 марта 1840 года, Екатеринодар
[...] Сегодня завершился год, тяжелый, фатальный, печальный - длинный, как сто лет; сегодня развлеку себя воспоминаниями о минувшем времени, отмечу сегодняшнюю годовщину письмом к Вам [именины адресата и прощание перед выездом на Кавказ - М.Ф., Д.О.].
Вы радуетесь моему счастливому возвращению из экспедиции и желаете мне удачи в будущих экспедициях. Благодарю Вас, я уверен, что у меня все будет в порядке, что экспедиция, которая намечается в этом месяце или в начале следующего, пройдет благополучно, потому что Вы мне этого желаете, потому что Вы желаете, чтобы Бог дал. Хочу Вам вскоре сообщить о продвижении; знайте уже сейчас, что я на одну ступень выше поднялся. По правде, нечем еще хвалиться: этих ступеней еще несколько в артиллерии до чина подофицера, я лишь получил очередную. Но если Вы не перестанете мне желать, надеюсь добраться даже до офицера. Ах, Боже! Чем ближе к офицеру, тем ближе погоны на плече, отпуск и вперед домой и в Миколаювку: ах! Чтобы поскорей обнять мать, расцеловать Ваши благородные руки, прижать к себе друзей! Я воображаю далекие картины: но здесь идет подготовка к страшной битве с черкесами; моря, горы, огонь перед глазами [...].
Вы мне велите писать о друзьях, как раз самое время, на-днях я сам получил несколько писем от друзей, некоторые адресованы другим, в них слышно о шныряющих тут и там «братьях». Как медведи из своего лежбища, перезимовав в берлоге, весной, жаждая крови, ищут добычу, так и войско, истосковавшееся в зимних казармах, жаждет поживиться новой добычей. Итак, собираются в поход, прибывают в Ектеринодар (все же столица), чтобы сделать запасы для многомесячного похода в горы, завершают все дела, как перед смертью, а потом ждут призыва и вместе - за Кубань, а там ... но я должен был написать о друзьях: ах, Боже! Должен был Вас оторвать от грустных мыслей после утраты милой темы, обратить внимание на что-нибудь занимательное, необычное, но ничего, ничего не нахожу. Мы живем на клочке земли, на котором все стремится к уничтожению: воздух, вода, огонь, меч, труды, траур, тоска. Не хотел даже вспоминать о своих печалях, но Вы велите, послушный Вам, начинаю.