Ты решил осесть, дорогой Ипполит, в родной Миколаювке, желаю тебе спокойствия, будешь помощником и утехой своим родителям. От всего сердца желаю тебе облегчить им труды и прибавить радости. Ты не получил моего письма, высланного через господина Бурачкова, но уже должен был получить письмо от 31 марта, в котором я жалуюсь на то, что редакторы и книготорговцы медлят с высылкой мне книг. Сегодня похвалюсь тебе. В мае приезжал в нашу часть офицер из батареи и привез мне «Библиотеку Варшавскую» и весьма любезное письмо от самого издателя, другие издания также прибыли в Екатринодар. «Атенеум» получаю постоянно.
В пасхальные дни в Екатеринодар прибыл Бурачков, восьмого апреля еще был там, даже провожал нас в экспедицию. Должен был, по-видимому, еще неделю отдыхать в батерее, а потом отправиться к родителям, живущим в Черниговской губернии, а позже в Киев, оттуда в Богуслав, поэтому вы и не получили до сих пор моих писем. Если в наших краях не дислоцируется девятая бригада артиллерии, то и Бурачкова уже никогда не увидите. Тогда все скажем: «Бог с ним». Будь здоров, дорогой Ипполит, Цезария, Виктора и Александра сердечно обнимаю. Твой друг В.Юрковский.
Комментарий
Сохранилось шесть писем периода с 2 августа 1839 года до 15 июля 1841 года, три утеряны, не дошли до адресата, которым была Пегалия Подгорска. До ареста Юрковский был домашним учителем детей супругов Подгорских. Рукописи хранятся в Корницкой библиотеке /Польша/. Публикуются впервые.
Письма «кавказцев» к Ю.И.Крашевскому
Хуго Корсак, Тифлис, 28 марта 1843 г.
Глубокоуважаемый Господин!
Описание Дербента, которое было любезно принято «Атенеумом», позволяет мне утруждать Вас своим письмом. Загнанный судьбой на Кавказ, но приученный к постоянным трудам, я, насколько мне мое нынешнее состояние позволяло включиться в жизнь общества, в котором я пребывал, старался познать его национальные обычаи - суеверия, и с этой стороны, которая доступна каждому, старался постичь его внутренний Дух. - Есть места на свете, в которых мы не только оставляем памятки, но часть жизни нашей. Для меня более всего интересно то, что непосредственно влияет на наш дух. Прочитал в «Библиотеке Варшавской» статью господина Ржев., в которой он хотел ознакомить нашего читателя с Грузией [?...]. Не стоит мне отмечать ее достоинства и недостатки, скажу только, что хотя этот край имел мало контактов с более развитыми, тем не менее, несомненно, что материальное превосходство, кое дает рождение и состояние некоторым индивидам [?], автор старается везде проявить с ущербом для истинного духа своего народа. Историческая часть в этой статье неоспорима, а что касается обрядов, то они выглажены (эстетизированы). Я не собираюсь состязаться с господином Ржев... И вообще отдаю ему первенство, но в связи с тем, что я с момента моего прибытия в Грузию старался изучить язык, я был принят в домах среднего и низшего класса, неприступных для любого европейца. Так, получив их благосклонность, я смог читать в их открытых сердцах и не хотел бы, чтобы мой труд остался без скромной пользы для кого-нибудь. Я задумал, таким образом, создать из собранных материалов повесть, чтобы подробно познакомить читателя с разными случаями, которые лишь в такой форме можно представить. Тем более, что никто, даже путешественники-французы, которые столько об этом крае писали, не стремились познать грузин.
Прилагаемая статья завершается несколькими философскими идеями, которые грузины в себе выработали - быть может, это покажется неуместным, поэтому я хотел бы представить Вам разъяснения. Грузины, будучи в постоянных взаимосвязях с мусульманами, невольно приняли их некоторые религиозные представления, смешанные с христианскими, они придали им какую-то иную окраску. Не скажу, что эти представления носят всеобщий характер, я говорю о понятиях, которые каждый вырабатывает в себе. Если эта статья будет принята, [?....] и Вы пожелаете иметь несколько работ в таком роде, мне будет приятно получить от Вас уведомление по адресу, приведенному ниже.
При этом имею честь оставаться Вашим нижайшим слугой, Господин добродетель.
Хуго Корсак
E. B. Ивану Людовиновичу Качановскому, чиновнику Тифлисской палаты.