У него образовалась стойкая ненависть к прежней семье.
– С какой стати я должен помогать чужим мне людям? У неё теперь новый муж, пусть у него голова болит, – пренебрежительно сказал он у входа в свой офис.
– Но я-то тебе какая никакая дочь, – чуть не плача сказала она, но не смогла договорить фразу, он перебил её.
– Вот именно, что никакая. Когда всё хорошо, даже не вспоминала о родном отце. Чужой мужик тебе папой стал? К нему и обращайся! А вообще, все мы смертны. Только у каждого свой срок, – сказал он и открыл дверь своего офиса, оставив опешившую Клару на улице.
– Ненавижу. И тебя ненавижу, и твою приёмную доченьку. Будьте прокляты, – в сердцах ответила она застывшему от её слов в дверях отцу.
– В твоём положении не тебе разбрасываться проклятиями, – ответил Эдуард Миронович, окинув Клару взглядом, и скрылся за дверьми офиса.
Обида от этой встречи долго грызла душу Клары. Но надо было срочно где-то искать деньги на операцию. Клара предложила продать квартиру и дачу в Геленджике. Дачей они называли новый небольшой дом, который смогли построить на месте бабушкиного домика после её смерти. Для Клары эта продажа была сравнима с предательством бабушки. Она любила этот хуторок с необыкновенно красивой природой. Всегда тёплое море, вода которого на мелководье была как тёплое топленое молоко, которое томила бабушка для неё. Она любила воспоминать счастливые, беззаботные дни детства, когда жила там.
Но другого выхода собрать недостающую сумму не было. Клара выехала в Геленджик. Пока она занималась продажей недвижимости, а дело оказалось очень хлопотным и нервным, матери становилось всё хуже и хуже. Когда она перечислила последнюю сумму на счет отчима, он сообщил ей о кончине матери.
Капсулу с прахом жены Илья Борисович не захотел захоронить на московском кладбище, решив вернуться в Геленджик и похоронить Мариночку, как он её всегда называл, в родной земле.
– Поедем и купим хорошую квартиру в Геленджике. А эту, московскую, я перепишу на тебя.
– Пусть пока всё останется, как есть, – ответила ему Клара, – я не хочу возвращаться назад, но и в Москве я задыхаюсь, зная, что здесь живёт отец со своей семейкой. Ненавижу.
Как не уговаривал и не убеждал её отчим, Клара была уверена, что если появится такая возможность, а она обязательно появится, то она непременно отомстит отцу за его зло, её испорченную юность, за убитого в её чреве ребёнка, зародившегося от первой чистой и светлой любви.
Имея регистрацию в Москве, она устроилась официанткой в ресторан, где вскоре познакомилась с похожим на свою первую любовь парнем. Никита был из новых русских бизнесменов из Владивостока. Занимался закупкой и отправкой на Большую землю японских автомобилей. Как-то быстро они сошлись. Отчим был рад преображению дочери и благословил влюблённых на брак. Молодые решили расписаться в Москве, а свадьбу сыграть во Владивостоке, где у Никиты было много друзей. Мать Никиты погибла в автокатастрофе, а отец выжил и вскоре женился, чего Никита никак не мог ему простить, узнав, что новая жена отца много лет была его любовницей.
Рассказав Никите свою историю, Клара согласилась взять его фамилию с тем, что поменяет своё имя и отчество. Они с Никитой подобрали новое для неё имя. Имя выбрали по состоянию своих душ. Любовь. Отчество она взяла Ильинична, от чего отчим прослезился.
– Я всегда не любила своё имя, – объяснила она паспортистке, – в новую жизнь, с новым именем. А отчим мне стал настоящим отцом. Я меняю отчество по справедливости.
После долгой процедуры обмена документов молодожёны улетели во Владивосток.
Но и новое имя не помогло счастью стать долгосрочным. Двухтысячные годы не улучшили криминальную обстановку как в автомобильном бизнесе, так и во всей стране. Никиту убили при очередном дележе территорий влияния. Клара вовремя успела скрыться в Китае с оставшимся от мужа приличным остатком валюты. Оттуда она перебралась в Москву, где и затерялся её след для преследователей.
– Отец, почему я такая несчастливая?
– Всё наладится, дочка. Но сначала надо что-то решить с квартирой. Ты в курсе, сколько стоит эта сталинская трёшка? Ко мне уже наведывались тихой сапой чёрные риелторы. Семьдесят - это возраст.
– А если меня вычислят владивостокские бандиты? И квартиру заберут, и не факт, что в живых оставят.
– Я думал об этом. Меняй опять паспорт, дочь.
– Каким образом? Я замуж не собираюсь. С меня хватит.
– Ничего. Ещё один раз сходишь.
– Ага, я с кем-то распишусь, а потом что? Опять проблемы?
– Замуж выйдешь за меня. Оформишь квартиру на себя и разводись, если тебя это напрягает. Чего ты на меня так смотришь? Телевизор не смотришь, всё видики ваши. А криминальную хронику смотреть надо. Сейчас сплошь и рядом все так делают. Не дай Бог со мной, что квартира пропадет, и ты бездомная будешь. Деньги вместе с разваливающимися банками растворятся, как туман.