"Когда ты вовсе не существовала б..."
Когда ты вовсе не существовала б, Я, кажется, не прожил бы и дня, Кто б стал причиной бед моих и жалоб, Кто б стал истоком счастья для меня? К кому б летел я из краев далеких, О ком печалился, о ком грустил, К кому другому обратил бы строки, Которые тебе я посвятил? Ужель б сады и птицы пели, Когда бы я твоих не видел глаз, Ужели б звезды в небесах горели И солнца свет над миром не погас? Коль не было б тебя, то неужели Я быть бы мог счастливым, как сейчас?
"Красавицу певец Эльдарилав..."
Красавицу певец Эльдарилав Посватал из селения чужого, Но выдали невесту за другого Ее отец и мать, любовь поправ. И на веселой свадьбе яд в вино Подсыпали и дали стихотворцу. И хоть обман он понял, все равно Рог осушил, как подобает горцу. Он поступил, как повелел адат То исполнять, что старшие велят. И, рухнув возле самого порога, Он так и не поднялся, говорят. Мне кажется: я тоже пью из рога, Хотя и знаю - там подмешан яд.
"Был мой родитель горским стихотворцем..."
Был мой родитель горским стихотворцем. За долгий век он написал в стихах О всех соседях, всех хунзахских горцах, Об их деяньях светлых и грехах. И вот пришли однажды старики И так сказали: "Мы понять не можем, Как вышло, что о той, кто всех дороже, Не сочинил ты ни одной строки?" Но было у отца свое сужденье: Кто, мол, жену возносит - тот глупец, А кто жену поносит - тот подлец. ...А я всю жизнь писал стихотворенья О собственной жене, и наконец Я понял лишь теперь, что прав отец.
"Любовь, быть может, это институт..."
Любовь, быть может, это институт, Где учится не всякий, кто захочет, Где Радость и Печаль все дни и ночи Занятья со студентами ведут. И я мудреных книг листал страницы, Но неизбежно убеждался в том, Что не всему способны мы учиться На неудачном опыте чужом. Учился я, но знанья были зыбки, Я ушибался, попадал впросак. Я допускал грубейшие ошибки, Не то твердил и поступал не так. Я мало преуспел, хоть был, по сути, Студентом вечным в этом институте.
"Однажды и ее мной случилось чуда..."
Однажды и со мной случилось чудо, Иль по-другому это назови: Стоял я над могилою Махмуда, И встал из гроба он, певец любви. И я сказал: "Как быть мне, научи, Мое волненье в строки не ложится. Прошу, учитель, одолжи ключи Мне от ларца, где наш талант хранится". И выслушал меня Любви певец И, свой пандур отставив осторожно, Ответил так: "Заветный тот ларец Лишь собственным ключом открыть возможно. Ищи, и ключ найдешь ты наконец, И спетое тобой не будет ложно!"
"Маневры - это битва без войны..."
Маневры - это битва без войны. Проходят танки по земле дрожащей, И, хоть огни разрывов не видны, Грохочет гром почти что настоящий. Иной из нас считать любовь готов Игрой, где быть не может неудачи, И крепости сердец лишь громом слов Он осаждает, чтоб понудить к сдаче. А я люблю и потому в огне Иду и знаю горечь поражений, Не на маневрах я, а на войне, Где нет ни отпусков, ни увольнений. Я - рядовой, и рядовому мне Наград досталось меньше, чем ранений.
"За труд и подвиг щедро награждает..."
За труд и подвиг щедро награждает Страна сынов и дочерей своих. Для множества указов наградных Порой в газетах места не хватает. А я хочу, чтобы в стране моей И за любовь, за верность награждали, Чтоб на груди у любящих людей И ордена горели б и медали. Но для любви нет орденов, и жаль, Что с этим мирятся законоведы. Мне, может, дали б верности медаль, Тебя венчали б орденом победы. Но счастье, что любви наград не надо. Любовь, она сама и есть награда.
"Когда ведут невесту к мужу в дом..."
Когда ведут невесту к мужу в дом, Старинному обычаю в угоду В нее бросают камни, а потом Дают для утешенья ложку меда. Так жениху с невестой земляки Стараются напомнить для порядка О том, что жизнь вам ставит синяки, Но жить на белом свете все же сладко. Обычай, что бытует и сейчас, Я вспоминаю чаще год от году, Я думаю, жена, что и для нас Жизнь не жалеет ни камней, ни меду. И так порою сладок этот мед, Так жизнь сладка, хоть нас камнями бьет.
"Я маюсь болью сердца и души..."
Я маюсь болью сердца и души, Длинна история моей болезни. Ты снадобье мне, доктор, пропиши, Назначь лекарство всех лекарств полезней. Вели смотреть по нескольку часов На ту, которой нету совершенней, Пить влагу двух подбровных родников Такое, доктор, мне назначь леченье. Назначь леченье светом и теплом, Подумай, что в беде моей повинно, И помоги мне разобраться в том, Где следствие болезни, где причина. И если все же я умру потом, Ты будешь чист - бессильна медицина.