- Будет сделано.
- Да, сэр...
- Конечно, дорогой!
- В добрый час, шеф!
Вернувшись в спальню, я быстро принял душ, побрился, надел черные носки, черные брюки, голубую рубашку, черные туфли, темно-синий джемпер, черный галстук и спортивную куртку из твида. Посмотрелся в зеркало: плохо замаскированный полицейский офицер. Именно такого эффекта я и добивался.
Джессика открыла арсенал, и я выбрал все необходимое. В критических, особо рискованных ситуациях агенты Бюро имеют право быть вооруженными до зубов, разъезжать на танке, возить с собой базуку. Но в каком-нибудь захолустном городке, как этот Хантсвилл, подобная экзотика только привлекает ненужное внимание и пугает лошадей.
Надев двойную кобуру, я проверил магазины обоих "Магнумов-357" и позаботился о запасных скорозарядных обоймах, начинив один исключительно осиновыми пулями. Взял универсальный армейский нож, специальные темные очки, вечную расческу, электромагнитный сканер, платок-огнетушитель, удостоверение ФБР, бумажник, ключи, тысячу баксов наличными на подкуп, визу, карманный кассетник, мини-камеру, четыре авторучки Бюро, пачку сигарет и перстень с печаткой. К бою готов!
"Ненавижу, когда ты подпаливаешь фитиль", - передала мне без слов Джесс.
"Дорогая, я должен взять реванш".
"Будь предельно осторожен. Таннер с Хото опасны сами по себе. Если Алхимик их воскресил, эта четверка способна стать достойным противником Бюро".
"Четверка? - Я не сразу понял. - Ах да. Книга древних ацтеков. Но без исполнителя она не опасна".
"Как докритическая масса плутония".
Мы поцеловались.
- Трусишка!
- Нет, просто любящая жена!
Это мы сказали уже вслух.
Рауль ждал меня в библиотеке - в кроссовках, хлопчатобумажных брюках и красной фланелевой рубашке. Как это он еще не в соломенной шляпе и не жует травинку. Руки сильно загорелые, шея красная, грудь белая... Южанин с большой буквы. Молодец маг! На нас наверняка не обратят внимания.
Я посмотрел на него сквозь темные очки: чуть ли не каждый квадратный дюйм его тела светился зеленым.
- На тебе есть хоть что-нибудь магическое?
- Носки, трусы и улыбка.
- А куда ты спрятал жезл?
- В носки и трусы.
Ну да, разумеется. Какой же я болван! Джордж снял с ломившегося от книг стеллажа увесистый том с большой буквой "А" - наш путевой журнал - и разложил на столе орехового дерева. Рауль перелистывал книгу с фотографиями. Маг должен знать, куда телепортироваться, вот мы и покупали иллюстрированные путеводители всех крупных городов Северной Америки и некоторых - мира. Это буквально спасло нам жизнь, когда мы, например, решали загадку Семи Дверей.
- Ближайший город - Бирмингем, - объявил маг. - Около ста миль. Нет, погоди! Вот стадион в Хантсвилле.
Я взял у Тины чашку с гремучей смесью, в несколько глотков опорожнил ее и почувствовал, как у меня глаза полезли из орбит, а по всему телу пробежала судорога. Ничего тут нет магического - просто кофеин в таком количестве способен прожечь дырку даже в асбесте. Я отдышался и поблагодарил.
- Ну вот. Возьмем такси или купим автомобиль - что быстрее. Поехали!
Минди подала нам увесистый пакет с сандвичами. Я еще раз поцеловал Джесс. Потом все расступились, и Рауль стал энергично жестикулировать. Вспышка - и вот мы стоим под фонарем на углу улицы; рядом на кронштейне почтовый ящик, а напротив - магазин "Диксиленд". Утренняя заря только-только успела позолотить кромку неба над стадионом в Хантсвилле.
Щедро расплатившись с таксистом, мы с Раулем вошли в вестибюль больницы "Леди Милосердие", где боролся со смертью единственный уцелевший свидетель автокатастрофы. Благодаря фэбээровским значкам и угрюмой серьезности лиц мы легко преодолели медицинский кордон - сестра в приемной, врач в палате для критических больных. Очевидно, здесь считали, что водитель Сэм Мак-Гинти не дотянет до полудня.
Размахивая значком и всячески пуская пыль в глаза, я выторговал десять минут наедине с пациентом - он был без сознания. Сестра требовала объяснений: зачем это полиции понадобилось лицезреть умирающего? Рауль ответил: необходимо измерить длину его ног. Девушка смутилась и перестала загораживать нам вход в палату.
Больных оказалось шестеро, все в критическом состоянии. Аура у них человеческая. Наш парень занимал койку у окна. Табличка на стене заполнена сугубо медицинской терминологией, но мы с Раулем разобрались, что к чему. Мак-Гинти не повезло: обе ноги в гипсе; руки привязаны к распоркам и подняты чуть ли не к потолку; забинтован с головы до ног - похлеще самого Билли-Боба Джонса; к голове подведен шланг от кислородной подушки, а к шее и запястьям - от капельницы. Бедняга опутан проводами почище дешевого радиоприемника. На ближайшей тумбочке слегка попискивает монитор - бегут почти ровные линии: сердце, пульс.
Дверь не запиралась, пришлось вставить ножку стула, чтобы нам не помешали. Рауль тем временем задернул занавеску и извлек жезл. Когда я приблизился, он уже вовсю купал умирающего в волнах мягкого белого света. Признаки жизни на мониторе стали заметнее. Наконец Мак-Гинти вздрогнул, судорожно глотнул воздух, простонал и открыл глаза.
- Что происхо... - прохрипел он, когда мы отсоединили кислородную подушку.
Рауль склонился над кроватью; лицо его оказалось на уровне лица Сэма - единственного свидетеля.
- Все в порядке, Сэм. Ты в больнице и чувствуешь себя много лучше. Ты выкарабкаешься.
Мак-Гинти минуту переваривал новость и наконец выдавил из себя:
- Кто... вы... такие?
Я показал значок и увидел в его глазах привычную смесь тревоги и уважения - так на нас обычно реагировали южане.
- Я... арестован?
- Нет еще, - прорычал я своим обычным голосом "крутого парня". - Тебе это не грозит, если, конечно, не станешь увиливать от сотрудничества с нами в столь важном деле.
- Что... мне нужно делать?
- Сэм, можешь ты рассказать нам о том, как все случилось? - Рауль убрал удостоверение в карман, но так, чтобы был виден уголок, - этот психологический прием помогал нам сохранять превосходство над допрашиваемыми.
- Вы... об этой аварии?
- Да, о ней.
Сэм Мак-Гинти лихорадочно соображал.