— Спускайся, поговорить нужно.
К этому времени Гоблин добежал до первой повозки и остановил её. В течение нескольких минут заставники изменили схему движения, поставив трок впереди, а за ним — четыре повозки. Колонну замыкали Зодчий, Агути и Гоблин, отказавшийся, как он образно выразился, «отсиживаться за крепостными стенами».
Заминка в движении оказалась короткой и не должна была насторожить потенциального противника (если, конечно, он был, и Гоблин не переусердствовал со своей наблюдательностью).
Колонна медленно продвигалась вперёд. Казалось, всё предусмотрено, но Зодчего не отпускало чувство неудовлетворённости. Оно росло, ширилось, заставляя мозг напрягаться в поисках источника тревоги. Когда до подозрительных кустов оставалось не больше двадцати метров, он понял, что именно не давало ему покоя: они построили колонну из расчёта скрывающихся за кустами недовыходцев, а что если это не так, и кусты — всего лишь кусты из печально известной группы «флора»? Тогда их колонна по-прежнему остаётся весьма и весьма уязвимой.
Зодчий торопливо сказал Гоблину несколько слов — тот вновь побежал вперёд. Повозки замерли. Трок, напротив, значительно увеличил скорость.
Через пять минут на придорожные кусты обрушилась лавина стрел.
Все, кто в этот миг смотрел в ту сторону, увидели невероятную метаморфозу, произошедшую с обыкновенными, казалось бы, растениями…
56
Озаряемый непрерывными вспышками микровзрывов кустарник, в котором угадывался боярышник, вдруг скачком изменил свою форму: ветки стали толстыми и ощетинились множеством иглоподобных наростов, объём листвы увеличился многократно. Через секунду на минитрок Фархада хлынул настоящий поток двадцатисантиметровых игл, обладавших невероятной прочностью — некоторые из иголок смогли оставить в корпусе трока глубокие отметины!
Зодчий с содроганием представил, что произошло бы с их колонной, если бы не последняя задержка. Мало того, что иглы несли в себе вещество, парализующее нервную систему, они обладали немыслимой пробивной способностью. Едва ли нагрудный панцирь мог спасти заставника от прямого попадания с расстояния в десять-двадцать шагов.
Фархад прекратил поливать кусты стрелами, сочтя их малоэффективными против такого «разряжённого» противника. Он использовал напалм, превратив злобствующую флору в большой факел.
Всё это время заставники оставались в крайнем напряжении — не верилось, что их подстерегал только кустарник-иглострел.
Боярышник догорал… Теперь он снова превратился в знакомое с детства растение, у которого не титановые стрелы-убийцы, а обыкновенные пятисантиметровые колючки; на обглоданных огнём ветках во множестве висели яркие оранжево-жёлтые плоды…
Вокруг всё оставалось спокойным. Выждав ещё несколько минут, Зодчий отдал команду продолжить движение. Проходя мимо съёжившихся и скрученных в пламени побегов, Зодчий подобрал иглу, валявшуюся на земле. Долго рассматривал её зазубренный конец, потом достал носовой платок, аккуратно обернул сочившийся клейким веществом наконечник и обрывком бечёвки примотал иглу к ножнам.
Агути, внимательно наблюдавший за манипуляциями, спросил:
— Зачем она тебе?
— Последний патрон…
— Ну и дурак!
Зодчий в ответ только улыбнулся:
— Патрон-то не для меня!..
Шли без остановок всю ночь. На ходу жевали галеты, дремали, повесив голову на грудь и вздрагивая каждый раз, как только ноги пытались унести тело с накатанной дороги на заросшую репейником обочину.
Останавливаться на ночлег не стали. После напряжённого дня никому не хотелось оказаться в новой хитроумной западне. Короткую передышку позволили себе единственный раз, когда вдалеке, в просвете деревьев, показался форпост верцев.
Чем ближе подходили заставники к поселению, тем меньше его узнавали. Теперь оно выглядело как укреплённый замок: ворота наглухо закрыты, перед ними, ощерившись многочисленными выступами, замер трок Рабуса; по всему периметру стоящих по эллипсу домов на крышах видны многочисленные следы торопливой плотницкой работы — там строят башни и дополнительную охранную стену из двойного ряда брёвен. Несмотря на ранний час по всему поселению снуют люди.
— Вот мы и дома… — с грустью сказал Гоблин.
Агути медленно повернул к нему голову.
— Наш дом там… — он указал рукой в сторону Зокона.
Зодчий лишь тяжело вздохнул…
На следующий день в доме Легонта состоялось большое собрание. Присутствовало до восьмидесяти человек — выходцев и поселенцев. Вопрос обсуждался один: как выстоять? Амвросий по причине усилившейся болезни не присутствовал, поэтому вёл собрание Легонт.