«Прокрутив» в памяти скоротечную схватку, Зодчий принялся с придирчивостью строгого судьи разбирать поведение собственного тела. И оказался им недоволен: «…захват следовало провести иначе, тогда ночной визитёр не выпал бы из окна, а врезался в дубовый шкаф, откуда едва ли смог выбраться…» Зодчий тут же осёкся, поймав себя на мысли, что его волнует вовсе не главный вопрос: где и когда тело приобрело смертоносные навыки, а всего лишь какие-то мелкие несущественные просчёты в короткой стычке.
Он прислушался к себе и понял — в нём что-то изменилось. Это было трудно объяснить словами, однако тяжёлый, оценивающий взгляд, который жил в нём с момента встречи с «арлекином», теперь не следил за ним изнутри — он смотрел на мир глазами самого Зодчего…
На этот раз Вальтман пригласил их в вагончик для ИТР-овцев, потому что разговор предстоял долгий и непростой. Демонстрировать своё высокое положение Вальтман не стал, сев рядом с Олегом Рашновым. Напротив разместились Валерка Ловсин и Мэд Олдин. Амик Карасян не успел вернуться из Верхоянска из-за нелётной погоды, поэтому отсутствовал.
Первым заговорил Ловсин, раскрывая ноутбук и раскладывая на длинном столе испещрённые непонятной вязью цифр и букв таблицы.
— На сегодняшний день нам удалось с точностью до одного-двух метров локализовать область, которою мы назвали «деномом». Пространственно она представляет собой идеальную полусферу диаметром в два и высотой — в один километр с вкраплениями странных деформационных участков, общим числом — три. По периметру, на удалении сорока-пятидесяти метров мы установили детекторы движения и камеры круглосуточного слежения. На расстоянии десяти метров от границы полусферы сапёры из соседней воинской части проложили МЗП — малозаметное препятствие, чтобы больше никто из людей или животных не смог подойти к границе.
Вальтман слегка наклонил голову.
— Это дало свои результаты, — сказал он. — За месяц — ни одного нового исчезновения.
— Мониторинг за объектом ведётся двадцать четыре часа в сутки, что позволило выявить некоторые закономерности в его поведении.
— Вы имеете в виду увеличение количества домашних животных, по непонятной причине стремящихся к… как вы сказали, «деному»?
— Аномалию с поведением животных мы считаем флуктуацией — случайным отклонением, хотя и не отбрасываем полностью её связи с деномом. Однако я хотел сказать о другом.
Ловсин бросил короткий взгляд на Мэда Олдина. Тот развернул экран компьютера к Вальтману, и стал объяснять, время от времени показывая ручкой-указкой на многочисленные разноцветные линии диаграмм, вдоль и поперёк изрезавших голубоватый прямоугольник монитора.
— Заранее прошу извинить, если в моём объяснении вам не всё покажется понятным. Дело в том, что теория относительности, изучающая универсальные физические закономерности во Вселенной, и квантовая механика, раскрывающая законы микромира, нелегки для понимания даже профессионалам, и, тем не менее, они имеют дело всего лишь с системами, которые, с точки зрения современного естествознания, считаются простыми в том смысле, что в них входит ограниченное число переменных. Только поэтому взаимоотношения между ними поддаются математической обработке и подчиняются универсальным физическим законам. Однако, кроме простых, существуют и сложные системы, которые состоят из значительного числа переменных и, соответственно, большего количества связей между ними. Чем оно больше, тем труднее исследование объекта. Невероятная трудность изучения таких систем заключается в том, что чем сложнее система, тем больше у неё так называемых эмерджентных свойств, то есть свойств, которых нет у её частей, и которые являются следствием эффекта целостности системы…
— Простите… — перебил Олдина Вальтман, — я, действительно, совершенно ничего не понимаю. Не могли бы вы объяснить всё это более… приземленным, что ли, языком?
— Собственно, сложности уже закончились! — улыбнулся Олдин. — Чем глубже мы изучаем деном, тем больше вышеупомянутых эмерджентных свойств он нам демонстрирует. Объясню на конкретном примере. Возьмём гравитационный градиент, который в районе денома ставит нас, порой, в тупик. Само по себе колебание гравитационного фона ещё ничего не значит, тем более что встречается оно повсеместно, однако применительно к деному приобретает совершенное иные свойства.