— Может, это лошадь, которую ты забыл привязать? — подал голос Гоблин, распластавшийся на траве.
«Неужели у него остались силы, чтобы шутить…» — удивился Зодчий.
Енор ничего не сказал, продолжая баюкать распухшую щеку.
Пришёл Агути, помогавший Глотку с Третьей заставы упаковать тело погибшего Тульчи в прочную холстину, найденную в прихожей дома. За ним приковылял Кучум, опираясь на самодельные костыли. Весь лоб Кучума был покрыт испариной, в глазах стояли слёзы. Но вовсе не от боли…
Кучум с кряхтеньем опустился на скамью и сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:
— Тульчи вчера баню с утра затопил. Мы ему говорим, с чего это вдруг — сегодня же только вторник. А он ничего не ответил, только посмотрел как-то грустно… Разве могли мы подумать…
Зодчий почувствовал, как защипало в горле, и предательски затрепетали ресницы. Он поспешил закрыть глаза, чтобы никто не успел увидеть в них боли с солёным привкусом слёз…
28
На заставу вернулись поздним вечером. В поселение заезжать не стали: своей боли хватало, а у них — три савана…
Фархад встретил их молча, определив по хмурым лицам, что новости печальные. Енор порывался сразу же повернуть домой, но Зодчий его не отпустил. Юноша выглядел усталым, а щёку разнесло так, что левый глаз почти заплыл. Проводив его в свою комнату и напоив напитком, который неунывающий Гоблин назвал «двойным ершом с тройным винтом», Зодчий вернулся в гостиную.
Фархад уже убрал посуду и теперь сидел за столом, сложив руки и посматривая то на Агути, то на Гоблина, засыпавших на ходу от усталости. Зодчий сел рядом с ним. Говорить не хотелось, но и молчать было невыносимо.
— Тульчи жалко… — сказал Фархад, глядя перед собой.
— Всех жалко! — немного резко бросил Зодчий. — По глупости, считай, погибли!
— Так уж и по глупости?! — встрепенулся задремавший было Гоблин.
— Конечно, по глупости! — продолжал настаивать Зодчий. — Поселенцы выставили против «зывунов» юнцов несмышлёных, у которых ни навыка боя на мечах, ни силы, чтобы бить недовыходцев на большом расстоянии. А взрослые воины от долгого бездействия вели себя не намного лучше!
— Кто же знал, что Переход будет таким? — не сдавался Гоблин.
— В том-то и дело — никто не знал! А следовало… — Зодчий ненадолго замолчал. — Если бы не предупреждение Арины, от Первой заставы одни руины остались, а «зывуны» сейчас шагали бы победным маршем в сторону поселения! Не факт, что срок их биологического существования менее суток. И за это время можно многое натворить…
— Что предлагаешь? — тусклым голосом спросил Агути.
— Соображения такие, — подался вперёд Зодчий. — Первое: сегодняшний бой показал, что заставники своими силами с Переходом типа «громовой» уже не справляются, значит, на каждой из трёх застав должны круглосуточно дежурить от пяти до десяти поселенцев. Это полезно обеим сторонам — можно на месте отработать слаженность сводной команды. К тому же шансов уцелеть в составе такой группы намного больше. Второе: необходимо в самое ближайшее время изготовить специальное защитное облачение для каждого воина. Третье: твои стрелы, Фархад, спасли сегодня нас всех, поэтому следует приложить максимум усилий, чтобы вооружить ими и поселенцев, и выходцев. Четвёртое: нужно изменить стандартную схему обороны заставы. Сегодняшний случай показал, что обыкновенные баррикады и укрытия малоэффективны при подобном Переходе.
Зодчий оглядел товарищей, пытаясь угадать их реакцию.
— Соображения дельные, — первым заговорил Агути. — Одно смущает: ты взял на себя смелость решать за поселенцев. Согласятся ли они?
— Не знаю… — откровенно признался Зодчий.
— То-то и оно… — грустно произнёс Фархад.
Но Зодчий сдаваться не собирался.
— Я завтра же поеду к Амвросию и постараюсь его убедить! — горячо заговорил он. — Если патриарх верцев не согласится, мы проведём небольшую военную реформу в одностороннем порядке.
— И подключим к ней Первую и Третью! — с энтузиазмом добавил Гоблин.
Агути развёл руками.
— Попробуем… — задумчиво сказал он.
Амвросий принял Зодчего в обстановке привычной тишины и загадочного полумрака. В комнате они находились одни, и это обстоятельство значительно облегчало стоящую перед заставником задачу (неизвестно, как воспримут поселенцы известие о предложенной Зодчим «обязательной воинской повинности»).
Амвросий слушал молча. Зодчего это расстроило. Исчерпав все аргументы, он вопросительно посмотрел на старика. Амвросий ответил не сразу.