— Мне непонятна ваша логика. — В голосе незнакомца появились обертоны раздражения. — Вы сами несколько минут назад рассказали о следующей логической цепочке: касание рукой Барьера — недолгая дорога к Гнилому Озеру — «лис» — падение в Озеро — Изменение. Разве не так?
— Так. Но выводы, сделанные вами, неверны. Всё происходящее внутри «мира Амвросия» берёт начало за его пределами.
— Поясните.
— Попытаюсь. Гомеостаз закрытой экзосоматической системы, типа «мир Амвросия» оказался нарушен именно вследствие проникновения в него посредством Перехода неких материальных объектов из реальности, именуемой для простоты «наша». Эти материальные объекты, являющиеся в нашем мире тривиальностью, под воздействием непонятных пока причин, попадают в такие условия, когда становится возможным Переход, который в данном случае можно рассматривать, как перепрограммирование объекта для того, чтобы он мог функционировать в условиях «мира Амвросия» более или менее длительное время.
— Звучит неубедительно, но… продолжайте.
— В процессе перепрограммирования происходит подгонка структуры объекта для максимального уменьшения периода постпереходной стабилизации. Дело в том, что на границе двух сред — в данном случае, двух миров — наиболее ярко проявляются негативные аспекты как «нашего» мира, так и «мира Амвросия». Если материальный объект оказывается достаточно стабильным, и его структура успешно выдержала перепрограммирование, он может функционировать сколь угодно долго. Ограничением в сроках биологического существования могут быть исключительно его внутренние противоречия, не позволяющие объекту выбирать степени свободы, а также невозможность самой системы к быстрой адаптации в новых условиях.
— Знаете, милейший, краткость уж точно не является вашим достоинством, потому что последние сто слов монолога ни на йоту не приблизили меня к пониманию причин возникновения Перехода! — с неприкрытым сарказмом заметил мужчина.
— Разумеется, ведь мы говорили о другом! Разве вы этого не заметили?..
Ошеломлённый Зодчий сел на кровати.
«Что это было?…» — спрашивал он себя, с изумлением оглядываясь по сторонам…
В открытую дверь неслышно вошла Арина. Она легко преодолела расстояние от двери до кровати и села рядом с Зодчим. Едва ли в мире нашёлся бы другой человек, которому Зодчий оказался в эту минуту так рад.
— Ты заболел? — тихо спросила девочка.
— Почему… С чего ты взяла?.. — Зодчий осторожно отодвинул руку, блестевшую крупными бусинками пота.
— Мысли вокруг тебя — они не твои…
— Не мои?!
— Ты никогда не рисовал в своём сознании таких страшных картин: жуткой глубины пропасти, бездонные чёрные озёра, пустые бесконечные переходы…
— А сейчас?.. — Кажется, голос не дрожал, когда Зодчий задавал вопрос.
— Сейчас? — девочка задумалась. — Сейчас ты такой, как всегда. Только…
— Только?..
— Почему ты мысленно называешь меня Арина. Ведь меня зовут АРИАНА!
Зодчему показалось, что его сердце остановилось…
Надолго…
Может быть, — навсегда…
32
— Бледный ты сегодня, — сказал Легонт за завтраком.
— Лёгкое переутомление… — неохотно отозвался Зодчий. — Не обращайте внимания.
— А где Наита? — спросил Легонт через минуту.
Зодчий поднял удивлённые глаза.
— Я сегодня её не видел.
Теперь брови Легонта полезли вверх — настал его черёд удивляться.
— Как не видел?!
Ложка в руке Зодчего застыла в воздухе.
— Вот так и не видел! — Раздражение поползло из всех щелей, заставив собрать всю волю в кулак. — Как вчера вечером мы с ней у трока расстались, так я её и не видел!
Легонт с открытым ртом уставился на него.
«Что-то сейчас будет…» — без энтузиазма подумал Зодчий.
— Какой трок?! — слова застыли на губах Легонта. — Вчера была ваша свадьба!..
Дальше в памяти Зодчего образовался провал…
Сколько он продолжался, Зодчий не помнил. Первая целостная и вполне осознанная картина запечатлелась во всех мельчайших подробностях: он опрокидывает стол с яствами на глазах у остолбеневших поселенцев… Дальше изображение смазывается и… Трое крепких воинов пытаются удержать Зодчего, но это не так-то просто сделать, потому что в одном из них Зодчий узнаёт Рабуса, которого он оставлял за старшего на Второй заставе.
Зодчий смотрит на него бешеными глазами и хрипит, булькая словами-выдохами: