— Что с ней?!
— Надо полагать, вы сами знаете ответ на этот вопрос, — холодно проговорил судья Ди. — Потому что именно вы убили ее.
— Она умерла?! — воскликнул Фан.
Он уронил лицо на ладони. Его узкие плечи затряслись. Наконец, после долгой паузы, он взял себя в руки и выпрямился. Ровным, безжизненным голосом художник произнес:
— Будьте так любезны объяснить, ваша честь, зачем мне убивать женщину, которую я любил больше всего на свете.
— Вами двигал страх разоблачения. После ее замужества вы продолжали свои ухаживания. Она устала от них и сказала вам, что, если вы не прекратите свои домогательства, она все расскажет мужу. Сегодня вы крупно повздорили, и вы убили ее.
Художник задумчиво кивнул.
— Да, — покорно согласился он, — это было бы самое правдоподобное объяснение. И в это время я действительно был у садовой калитки.
— Она знала, что вы придете?
— Да. Сегодня утром уличный мальчишка принес мне от нее записку. Там было сказано, что ей нужно со мной повидаться по неотложному делу. Если я около половины пятого подойду к садовой калитке и постучу, как обычно, четыре раза, служанка впустит меня.
— Что произошло, когда вы вошли?
— Я не входил внутрь. Я постучал несколько раз условным стуком, но калитка так и не открылась. Побродив там какое-то время, я предпринял еще одну бесполезную попытку и отправился домой.
— Покажите мне записку!
— Не могу, потому что я уничтожил ее. Как она мне велела.
— Так вы отрицаете, что убили ее?
Фан пожал плечами.
— Если вы неспособны обнаружить настоящего преступника, я, ваша честь, вполне готов сказать, что убил ее, просто чтобы помочь вам покончить с этим делом. Я все равно скоро умру, и мне совершенно безразлично, где это произойдет: в постели или на эшафоте. Ее смерть лишила последнего смысла мое жалкое существование. Другая же моя любовь, моя кисть, покинула меня давным-давно — долгая тяжелая болезнь лишила меня возможности творить. С другой стороны, если вы думаете, что способны выследить безжалостного изверга, убившего эту невинную женщину, тогда я не вижу ни малейшей причины запутывать дело моим признанием в преступлении, которого не совершал.
Судья Ди, задумчиво подергивая ус, окинул художника внимательным взглядом.
— Обычно послания госпожи Хо передавал вам уличный мальчишка?
— Нет, ваша честь. Записки всегда приносила ее служанка, да и просьба уничтожить письмо появилась впервые. Но у меня нет сомнений в том, что это была ее рука: я хорошо знаком с ее почерком и манерой письма. — Ужасный приступ кашля прервал его. Он вытер рот бумажным платком, безразлично взглянул на сгустки крови и продолжил: — Представить себе не могу, что за неотложное дело она хотела со мной обсудить. И кто мог желать ее смерти? Я знаю ее и ее семью более десяти лет и уверен, что у них во всем мире не было врагов! — Он принялся теребить ус. — Ее замужество оказалось вполне удачным. Хо немного скучноват, но он искренне любит ее, всегда добр и внимателен. Никаких разговоров о наложнице, хотя она не родила ему ребенка. И она тоже любила и уважала его.
— Что не помешало ей продолжать встречи с вами за его спиной, — с возмущением заметил судья. — В высшей степени предосудительное поведение для замужней женщины. Не говоря о вас!
Надменно взглянув на судью, художник проговорил ледяным тоном:
— Вам не понять. Вы опутаны сетью пустых обычаев и бессмысленных правил. Уверяю вас, в нашей дружбе не было ничего предосудительного. Единственной причиной, по которой мы скрывали наши встречи, были старомодные взгляды на жизнь господина Хо. Он истолковал бы наши отношения так же превратно, как это делаете вы. Мы не желали причинять ему боль.
— Какая трогательная забота! Раз вы так хорошо знали госпожу Хо, то, несомненно, поведаете мне, почему в последнее время она часто была в подавленном настроении?
— О, да. Суть в том, что ее отец, отставной староста, не слишком умело распоряжался своими финансами и оказался весь в долгах перед одним богатым судовладельцем — Хва Мином. Уже около месяца этот бессердечный ростовщик понуждает старика передать ему землю в счет погашения долга, но староста хочет сохранить ее. Эта земля испокон веков принадлежит его семейству, а кроме того, он чувствует свою ответственность за благоденствие крестьян-арендаторов. Хва же по семь шкур сдерет с этих несчастных! Старик умолял Хва подождать окончания жатвы, когда он сможет заплатить хотя бы чудовищные проценты. Но Хва настаивает на немедленном возвращении долга, так как в этом случае земля достанется ему за гроши. Госпожа Хо очень переживала за отца, она дважды просила меня проводить ее на встречу с Хва. Она делала все возможное, чтобы убедить его не требовать немедленного платежа, но эта грязная крыса соглашалась, только если она с ним переспит!