А Зимний порт получил свое название за то, что на зиму в этот город переправлялись суда с покрывавшихся льдом рек Южного королевства. Там они зимовали у запасных пирсов, менялась и чинилась их оснастка, корпуса. И в это время в городе было довольно спокойно: пираты, сновавшие на своих быстрых кораблях по Лесному морю, боялись заходить в Зимний порт, когда там стояли практически все суда королевства. Зато с началом речного судоходства, когда корабли лениво расползались по каналам и рекам, в порту появлялись трепанные бурями и частыми сражениями шхуны морских разбойников: они приезжали торговать добычей и проматывать заработанное в кабаках.
Зимний порт входил в Западный округ Южного королевства и являлся одним из его самых неспокойных мест. Фредерик называл его 'неблагополучный порт', хотя это было еще мягко сказано. Как во всяком порту (а их в королевстве было пять) здесь имелось множество кабаков, публичных и игорных домов и прочих злачных мест. Зимний порт жил по своим разбойничьим законам, свод которых назывался Темный Устав, и Фредерик никогда не переделывал эти законы, потому что, чтобы переделать Устав, надо было переделать весь город, а для этого его надо было просто уничтожить. Западный судья и его люди лишь следили за тем, чтобы соблюдались именно эти местные законы, чтобы не возникал так называемый Очум, которого боялись и сами неблагополучные жители Зимнего порта (во время Очума законы, и официальные, и Темный Устав, попирались и не соблюдались, то есть все очумевали).
Чтобы избежать подобного, Фредерик иногда даже прибегал к помощи главарей местных банд, а временами и они искали его покровительства и помощи. Само собой, все преступные кланы Зимнего порта исправно платили налоги и своему королю и своему судье, и за этим Фредерик также строго следил. Молодой Западный судья каким-то шестым чутьем всегда безошибочно придерживался определенного равновесия между благополучным и неблагополучным миром. За это Зимний порт уважал его и считал непреходящим 'головой', хотя каждый разбойник или вор, мелкий ли, крупный, знал, что стоит ему нарушить это самое невидимое равновесие, и судья обязательно найдет его и жестко накажет. Но, как бы жесток ни был в таких случаях лорд Фредерик, все знали, что наказание всегда справедливо.
При въезде в Зимний порт судья первым делом раздал щедрую милостыню нищим, что стояли и сидели у ворот. Среди побирушек у него было много осведомителей, и они, получая монетку, тут же давали ответы на вопросы, которые он им задавал.
Потом Фредерик и Марк углубились в город. Надо сказать, они очень устали: пять дней быстрой скачки почти без отдыха не дались даром. К тому же, и всадники, и лошади страдали от голода и жажды.
- Ничего, - сказал Фредерик. - Скоро мой Пост, там и отдохнем, а пока заглянем в кабачок 'Шумиха'.
Зимний порт неизменно пах рыбой, сыростью и нечистотами. Западный судья морщил нос и плетью отгонял от себя прохожих бродяжного вида, от которых разило за версту кислым пивом и немытым телом. Улицы в городе были грязные (как и их жители), кривые и темные от нависавших над брусчаткой верхних, более широких, чем первые, этажей. судья подумал, что вновь попал в полную противоположность Белого города. Марк держался невозмутимо: также не в первый раз посещал эти неблагополучные места.
'Шумиха' был один из самых приличных трактиров в Зимнем порту: более чистые комнаты и залы, более приличные еда и питье, более учтивое обслуживание. Этот постоялый двор был для Фредерика прикрытием: он якобы останавливался здесь, чтобы не привлекать внимание к своему Посту в городе. Так и в этот раз: хозяин, вечно пьяный краснолицый толстяк Галун, радушно встретил высокого гостя, определил ему лучшую комнату, на втором этаже, с окнами во двор, а не на шумную улицу; отправил в покои самую смазливую служанку с подносом, заставленным аппетитными блюдами, и кухонного мальчишку с четырьмя бутылками заморского вина из недавней контрабандной партии. Марк принял все это, выставил обслугу за дверь и велел их не беспокоить.
Наскоро подкрепившись, молодые люди набросили на плечи неприметные плащи простолюдинов, выбрались через окно и ушли по крышам в соседний квартал, где спустились на мостовую и пошагали по грязным улочкам в сторону порта.
- Весь город уже должен быть в курсе, что я здесь, - говорил Фредерик. - И я уверен, что сэр Филипп, как он себя называет, также оповещен.
- Он ведь убил вашего отца? - спросил Марк.
- Да, а теперь, судя по всему, замыслил убить меня. Но и этого ему мало. Я кое-что узнал и просчитал: в голове Филиппа зреет сумасшедшая идея захватить власть в Южном королевстве. Для этого ему надо сначала расправиться со всеми судьями - они ведь оплот порядка и закона в государстве. У Филиппа уже огромная банда. Хотя, это уже не банда, а целая организация. И в ней не только воры и разбойники: в нее вступили богатые торговцы, кое-кто из знати. Это те, кто недоволен теперешним правителем и положением в стране. И именно они выделяют Филиппу огромные средства для его темных дел против Судейства. Большие деньги - сиречь большая власть, и эти глупцы сами отдают ее в руки преступнику.
- Это же серьезный заговор! - воскликнул Марк. - Я не могу поверить, что знать предала своего короля и примкнула к какому-то бандиту!
- Филипп пообещал многим землевладельцам независимость, если сядет на трон, - продолжал Фредерик. - Ты же знаешь, как любит знать устанавливать порядки на своих вотчинах, не считаясь с законами сюзерена... Так что Филипп не так глуп - знает, чем привлечь на свою сторону... Эй!
Этот возглас относился к ребенку неопределенного пола и в неописуемых лохмотьях, который стрелой вылетел из-за угла и врезался судье в ноги. Фредерик схватил малыша под мышки и поднял на уровень лица:
- Что за зверь?
- Пусти! Он меня догонит! - заревело дитя. - Он меня будет бить!
- У такой крохи уже есть враги? - удивился судья.
И через минуту он в этом убедился: следом за крохой из-за угла выбежал загорелый до черноты верзила в ярких пиратских одеждах. На алом шелковом кушаке, что в несколько оборотов охватывал его ярко-синюю тунику, болтался с левой стороны широкий короткий меч, а с правой - целый набор метательных кинжалов в золотом футляре. Тяжелые сапоги пирата устрашающе грохотали по мостовой, а черные глаза метали молнии из-под мохнатых бровей. Казалось, даже воздух вокруг головореза раскалился, столько в нем было ярости.
- Ага! - воскликнул он, увидав ребенка. - Сейчас я тебя проучу!
Он щелкнул большим плетеным кнутом, и малыш, которому было, самое большое, лет пять, завизжал, стараясь вырваться из рук Фредерика. судья же спокойно передал кроху в руки Марка и повернулся к пирату, начав разговор по-деловому:
- Сэр, какие права у вас на этого ребенка?
- Это моя собственность! Так что - с дороги!
- Что можно сделать, чтоб вы отказались от прав на него? - невозмутимо продолжил Фредерик.
- Ничего! Эта сучка прокусила мне палец, а никто не смеет просто так пускать кровь капитану Алану!
- Девочка, - задумчиво произнес судья, глянув на побелевшего от ужаса ребенка. - Что-то везет мне на девочек...
Его мысли были прерваны диким ревом капитана Алана, который уже намеревался схватить малышку за волосы и вырвать из рук Марка. Рыцарь спешно уклонился, прикрывая собой девочку. Западный судья спас положение, коротко ударив по волосатому предплечью пирата ребром ладони. Рука капитана повисла будто плеть, а Фредерик продолжил:
- Сэр, вы отказываетесь от выгодного предложения. Три золотых за эту... Как вы сказали? Сучку?
- Ну, ты! - снова взревел уже окончательно рассвирепевший капитан и кинулся на Фредерика.
Тот посторонился и подставил верзиле ногу.
- Ладно, пять золотых. На рынке рабов вы за нее и двух с натягом не получите, - заметил судья, наблюдая, как пират поднимается на ноги. - Грязная, сопливая худышка, за которой еще, небось, и штанишки стирать надо. Может, вы ее еще и с ложки кормите.