- Мальчик, ты горяч, - перебил его Конрад. - Исключительные полномочия потому и исключительны, что к ним прибегают в самых крайних случаях.
- В стране идет охота на Судей - это не крайний случай? - возразил Фредерик. - Или вы хотите последовать за Освальдом?
- В моем округе все спокойно. Южный судья также не проявляет беспокойства. Разошлась преступность в Западном и Восточном.
- В Южном округе и населения-то почти нет: все болота да степь безжизненная. Старый судья Гитбор совсем жиром заплыл из-за этого: только спит и ест, забыл уже как верхом ездить, - проговорил Фредерик, указывая на толстого невысокого старика с багровым лицом, что мирно посапывал в кресле рядом с королем. - И насчет твоего округа могу сказать, что преступным кланам не с руки там разворачиваться: крупных городов мало, горы, леса дремучие - к тому же северяне привыкли сообща справляться с негодяями. Так что и на севере преступникам не сахар.
- Может и так, может и так, - пробормотал Конрад. - Только ты не торопись.
- Разве я тороплюсь? - возразил Западный судья. - Год назад я поднимал вопрос об исключительных полномочиях. И целый год король тянет с принятием решения! Это, по-твоему, торопливость?!
Их оборвал звон колокольчика одного из герольдов, что распорядительствовали на собрании: они требовали тишины и внимания - королю полагалось выступить с традиционной приветственной речью.
- Я надеюсь, решения, принятые на благородном собрании, пойдут лишь к пользе нашего народа и королевства, - так закончил государь, а потом добавил. - Жаль, что нет с нами теперь Восточного судьи Освальда. Он был моим двоюродным дядей, и его смерть - для меня еще и потеря родственника, которого я искренне любил и глубоко уважал. Его старший сын лорд Бертрам, как только оправиться от ран, займет по праву место своего отца, став судьей Восточного округа... Скорблю также по благородному сэру Эдвару Бейзу: он был одним из мудрейших членов нашего собрания. Жаль, что он не оставил наследников...
- Прошу прощения, ваше величество, - отозвался Фредерик, встав со своего места. - У развалин, которыми стало поместье сэра Эдвара, как и у его титула есть наследник. Точнее - наследница.
- Ты имеешь в виду его так называемую воспитанницу, даму Кору? - спросил Конрад. - Разве она может претендовать на наследство?
- По законам нашего королевства, именно так, - отвечал Фредерик. - Странно, что вы забыли, лорд Конрад. Или вам жаль отдавать девушке разоренный и сгоревший замок с опустошенными землями?
- Господа судьи, эти дела, я думаю, мы обсудим позже, когда решим вопросы для нашей страны более глобальные и судьбоносные, - заметил король. - Теперь должен выступить судья Конрад.
Фредерик кивнул, сел обратно, хотя в его движениях просматривалось едва сдерживаемое нетерпение. Лорд Конрад же поклонился собранию и заговорил:
- Уже много лет Южное королевство живет в мире и согласии с соседями, ближними и дальними. Мир всегда драгоценен, и для знати, и для простого люда. Но, похоже, появились люди, которые забыли, как ужасна война. Им не по нраву спокойствие и мир. И они начинают разъедать страну изнутри убийствами, наглыми разбоями, поджогами, сея страх и ужас. Мало им простолюдинов, так они замахнулись на благородных и даже на сам Королевский Дом, на хранителей справедливости и порядка - Судей... А почему? Потому что сами судьи утратили бдительность! И, возможно, даже вступили в сговор с преступным миром!
Все собрание взволнованно зашумело, даже судья Гитбор проснулся, услыхав последние слова, и теперь изумленно хлопал седыми ресницами. Фредерик вскочил с кресла, воскликнул:
- Кого конкретно вы обвиняете?!
Все смолкли, услыхав его ставший звонким голос.
- Уж не меня ли?! - продолжил громко Фредерик. - Судью Освальда обвинять нельзя - он погиб от рук бандитов. Сэра Гитбора? Неправдоподобно: у него, с его ленью, медлительностью и вечным довольством жизнью нет никаких предпосылок к предательству. Сами себя вы обвинять не можете. Значит - я! Вы обвиняете меня?!
Наступила мертвая тишина. Все смотрели на судью Конрада, ожидая его ответа. Но он не успел и рта открыть, потому что Фредерик вновь заговорил:
- А теперь слушайте! Я сам при всем Благородном собрании обвиняю лорда Конрада в предательстве, в сговоре с преступным миром, в государственной измене, в покушениях на мою жизнь и жизни моих людей, в убийстве сэра Эдвара Бейза и судьи Освальда, и в убийстве моего отца - судьи Гарета - двадцать пять лет назад!
Теперь все собрание ахнуло, словно один сильно пораженный человек. Конрад лишь сложил руки на груди, с надменным вызовом глядя на Фредерика.
- Все это бред, - сказал Северный судья. - Рана в голову лишила тебя рассудка.
- Слову судьи принято верить бездоказательно, - ответил Фредерик, - но я готов представить всему Благородному собранию свидетеля, который подтвердит мои слова.
Он хлопнул в ладоши, и в залу вошли Филипп и Брайн. Их сопровождал юный гвардеец Элиас. Все трое поклонились собранию. Лицо судьи Конрада стало каменным.
Фредерик, не спуская с него глаз, заговорил:
- Представляю вам, благородные господа, Филиппа Кругляша, главу преступного клана Секиры и одного из его людей, так называемого 'казначея', Брайна Скрягу.
- Им не место здесь! - раздался чей-то голос, но Западный судья смерил его владельца ледяным взглядом и сказал:
- То, что они скажут, может быть важнее для государства, чем все то, что до этого говорили на протяжении многих лет в собрании вы, сэр Виллем... Итак, господин Филипп, вы узнаете в этом зале кого-нибудь?
- Узнаю, ваша милость. Судью Северного округа, лорда Конрада, - глухо но вполне внятно ответил голова клана Секиры.
- Двадцать пять лет назад сэр Конрад нанял вас и ваших людей для того, чтобы убить Западного судью лорда Гарета.
- Точно так, - чуть помедлив, кивнул Филипп, опустив глаза вниз: он боялся глянуть на Конрада.
- Сколько он вам заплатил?
- Очень щедро, сэр. Пятьсот полновесных золотых монет.
- В самом деле - щедро, - Фредерик не сдержался, метнул в Конрада взгляд, не обещавший ничего хорошего. - Что же вы должны были сделать за эти деньги?
- Лорд Конрад сам разработал план - мы должны были лишь строго следовать ему: проникнуть в поместье Западного судьи, захватить в заложники его семью, чтобы принудить лорда Гарета приехать в замок без оружия и сопровождения. Затем - убить его...
- Кого вы слушаете?! - вдруг воскликнул судья Конрад. - Бандита? Убийцу? Вора и негодяя?! Позволяете ему клеветать на судью Королевского Дома?! Да знаете ли вы, что любой в Южном Королевстве, кто встретит Филиппа Кругляша, может, не колеблясь, сделать вот это!
Тут он вскинул руку, выпустив из наручного арбалета коричневую с красным оперением стрелу в лоб Филиппа. Но она тут же была сбита в полете белой с серебром.
- Не получится, Конрад, - сказал Фредерик, целя из своего арбалета в Северного судью. - Я буду говорить, а он - подтверждать. Он теперь не бандит, а свидетель всех тех злодеяний, что ты сотворил. Сэр Элиас, проследите, чтобы Северный судья не выкидывал больше такого.
Потом Фредерик обернулся к королю. Тот сидел, белее снега, вжавшись в свое высокое кресло. Он, казалось, даже похудел за последние несколько минут, так вытянулось его лицо.
- Вы правильно боитесь, Ваше величество, - сказал молодой судья, пронзительно глядя в глаза Аллара, - потому что и у вас я стану требовать ответа. Зачем? Зачем вы все это начали?
Благородные господа обернулись в изумлении к королю. Тот произнес внезапно посиневшими губами и чуть ли не шепотом:
- Я... я... Не хотел я этого. Ничего не хотел. Это Конрад, он меня заставил... Я был мальчишкой, а отец видел в лорде Гарете преемника, а я, это я должен был стать королем, а не Гарет! Узнав о завещании, я просто в ужас пришел. Как отец мог так со мной обойтись? Лишить меня короны? А Конрад сказал, что может помочь, только я не знал, что он будет убивать Гарета... А потом, когда все было сделано, он шантажировал меня, все эти годы...