Юноша преданно смотрел на Фредерика. То, как он справился с такой огромной проблемой, как угроза гражданской войны, вызвало у Элиаса, как и у всех остальных, благоговейный трепет перед особой короля. Придержав Фредерику стремя, гвардеец поспешил сесть на своего коня и высоко поднял королевский штандарт.
- В столицу, господа, - коротко сказал Фредерик, одел поданный сэром Бартом шлем, и пришпорил коня.
И к трем часам дня почти все войско снялось с позиций и последовало к Белому Городу, а на следующий день столица встречала Фредерика и его воинов громкими звуками труб и барабанов, ликующими криками, охапками разноцветных лент и бумажных за неимением живых цветов (было всего лишь начало марта-месяца). Горожане щедро сыпали их на головы проезжавших по улицам рыцарей и шедших солдат. Фредерик ехал впереди и принимал на себя первую самую сильную волну ликования: копыта его коня тонули в охапках лент и цветов, встречные девушки-хохотушки вплетали в гриву лошади золотистые шнуры, ему самому повязывали на руку свои шарфы и не забывали вспрыгивать на стремя и целовать в щеки, щебетать: 'Наш король - самый красивый, самый добрый'. Отовсюду неслось 'Слава! Слава королю-миротворцу!'
На какое-то мгновение Фредерик забыл обо всех неприятностях и бедах - к нему текла волна почитания и любви, и голова кружилась от всех этих глаз, что с обожанием и преданностью смотрели на него, от всех этих возгласов и разноцветного мелькания. 'Всё это в твою честь, - говорил он сам себе, - в твою честь, судья Фредерик, король Фредерик... Ты заслужил это - ты все делал правильно. Твой отец был бы тобой доволен...'
- Это триумф, мой государь, - услыхал он голос судьи Гитбора. - Вы превзошли все мои ожидания, молодой человек. Король Донат был сто раз прав, когда препоручил королевство вашему отцу и его потомкам.
Южный судья, оставшийся в столице за главного в отсутствие короля, выехал навстречу возвратившемуся войску. Он поровнял коня с лошадью Фредерика, и дальше они поехали рядом.
- Север усмирен, и не пролито ни капли крови - это чудо, которое вы совершили, - говорил сэр Гитбор. - Что может был лучше для короля, чем вера его народа в него. Вас любят и чтят. Скажу честно - я заметил, что люди сперва настороженно к вам относились, ожидая от нового короля установления новых порядков... К новому ведь всегда все заранее отрицательно настроены... Но теперь, когда вы принесли мир, от вас примут всё, что угодно. Вы можете этим воспользоваться...
- Спасибо за совет, судья Гитбор, - отвечал Фредерик. - У меня есть уже кое-какие соображения.
- Я не сомневался, - заметил старик, усмехаясь в усы.
В тот же день, даже не сняв доспехов, Фредерик принялся за дела. В Зале Решений он опять собрал благородных лордов. Война войной - ее остановили, но не закончили - необходимо было разобраться с мятежными баронами. Отпускать их, не покарав, было бы очень опрометчиво. Поэтому казну каждого барона арестовали: в их земли Фредерик приказал разослать помощников королевского казначея, чтобы они от его имени распорядились средствами мятежников, направив их на компенсации пострадавшим от войны и грабежей и на погашение военных расходов, и направить вместе с казначеями в каждый замок офицеров своей гвардии, чтобы те подчинили себе баронские дружины. Теперь они должны были получать жалование не от своего сюзерена, а из королевской казны.
-Также, господа бароны, - говорил Фредерик. - Я желаю, чтобы ваши сыновья, от семи до пятнадцати лет, прибыли в королевский замок.
- Государь, вы берете наших детей в заложники? - дрогнувшим голосом осмелился спросить сэр Килвар.
- Думаю, вам будет приятно узнать, что к концу весны я намерен создать рыцарский корпус специально для защиты северных рубежей и поддержания порядка в нем, и ваши сыновья станут первыми офицерами этого подразделения, - отвечал Фредерик. - Здесь они не будут ни в чем нуждаться. Я сам и мои капитаны займутся их воспитанием и обучением. Считайте их не заложниками, а учениками короля. К тому же, в любое время вам будет дозволено видеться с ними.
Бароны согласно поклонились. Они поняли, что происходит: как судья Конрад в свое время взрастил в них самих свои идеи, причем так, что даже после его смерти они решили сделать то, что он не успел, так и Фредерик теперь намеревался поступить с их сыновьями. Что ж, это было разумно и хитро со стороны короля: сделать детей мятежников своими учениками.
Совет закончился, и Фредерик направился в свои покои, где Манф после попытки торжественно приветствовать своего короля (эту попытку государь оборвал ворчливым 'оставь это герольдам') при помощи оруженосцев снял с него доспехи.
- Ванну и постель его величеству! - распорядился камердинер.
- Манф, я еще и есть хочу, - заметил король, потирая немного саднившие от лат плечи.
- Одно ваше слово, и повара займутся приготовлением торжественного ужина!
- Тогда я точно умру с голоду, - покачал головой Фредерик. - Неужто для меня не найдется во всем Дворце куска холодной говядины, ломтя хлеба и кувшина с вином?
Манф понимающе поклонился, и пока государь принимал ванну, в гостиную королевских апартаментов доставили на золотом подносе то, что просил Фредерик.
- Торжества перенесем на послезавтра, - распоряжался он, макая куски мяса в соль и отправляя их в рот. - Отпраздновать победу необходимо - люди любят праздники... А пока всем нам необходимо отдохнуть. Передайте дворцовому церемониймейстеру мой приказ готовить торжество - он знает, что делать...
На следующее утро в гостиной, которой начинались королевские покои, за резным столом в кресле с высокой спинкой сидел мастер Линар. Он что-то писал в своих свитках, то и дело покусывая гусиное перо. Рядом стоял, заглядывая в его записи, Элиас, сменивший доспехи гвардейца на зеленый бархатный наряд придворного. Он морщил лоб - видимо, пытался усиленно понять то, что писалось. С другой стороны от Линара была Марта. Девушка с улыбкой посматривала то на своего жениха, то на доктора; также наблюдала за малышкой Агатой, которая, сидя на ковре у камина, рассматривала большую старинную книгу с красочными миниатюрами, любезно предоставленную Манфом.
- А потом заклепываем и снаружи оставляем шнурок, - проговорил Линар.
- И что? - спросил Элиас.
- И всё, - в тон ему ответил Линар и покачал головой. - Нет, придется беседовать об этом с королем.
В залу из королевской спальни торжественно вплыл Фредериков камердинер.
- Его величество король, - объявил он и поклонился бритой головой открытым дверям.
Фредерик вошел, как всегда, стремительно, поздоровался с поклонившимися ему господами, обратился к гвардейцу:
- Элиас, что за срочное дело?
Тот без лишних слов протянул королю маленький красный деревянный цилиндр размером с мизинец. Это было письмо, и прибыло оно на рассвете с голубиной почтой, и его цвет означал высочайшую важность, поэтому Элиас и спешил с ним.
- Откуда пришло? - спросил Фредерик, сковыривая долой запечатанную сургучом пробку.
- Почтари сказали, что голубь с востока - у него оранжевый шнурок.
Молодой человек достал крохотную бумажную трубочку, подошел к окну, чтобы развернуть и прочитать послание. Прочитав, нахмурился. В зале была мертвая тишина - все следили за ним и ждали его слов.
- Манф, легкий завтрак, мою дорожную одежду, снаряжение и меч. Пусть седлают моего лучшего коня.
Камердинер со слегка удивленным видом послушно поклонился и направился было к выходу, чтобы отдать соответствующие распоряжения. Но его остановил мастер Линар.
- Как ваш личный врач, ваше величество, смею утверждать, что это невозможно! - заявил он. - Вам необходим отдых и еще раз отдых! Я просто не выпущу вас из Дворца!
- А как же праздник? - вмешалась Агата. - Мы с Мартой готовились - шили платья, учили танцы и песни. И дворец уже украшают...
- Государь, - заговорил и Элиас, - вы не можете просто так все бросить и уехать вновь неизвестно куда - люди этого не поймут.