– Давайте выпьем чаю, – предложила Лиззи.
– Немного позднее, – сказала Улла, – нам нужно поговорить.
– Понятно, – в голосе Лиззи звучала обида. – Я вас оставляю.
Она направилась к двери, крикнув с порога:
– Я буду следить за улицей и, если появится мама, постучу три раза, как обычно.
– Это не то, что ты думаешь, – возразила Улла. Но Лиззи уже хлопнула дверью. Улла засмеялась.
– Бедная Лиззи влюблена в меня. Поэтому готова оказать мне любую услугу. Но почему бы не сделать этого от чистого сердца? Вы слышали: как обычно! Девушки все такие, они нальют вам суп, но сначала в него плюнут.
Вульгарность Уллы коробила японца.
– Я вас шокирую, не правда ли? Вы, не моргнув глазом, разрежете женщину на куски, но никогда не скажете грубого слова.
– Почему вы так думаете? Я имею в виду расчленение.
– Я вижу по глазам. Я разбираюсь в мужчинах! Вы никогда не моргаете.
Без всякого предисловия Улла обхватила Судзуки за шею и повалила его на диван приемом дзюдо.
– Если Лиззи думает, что мы пришли для этого, то не будем ее разочаровывать, – прошептала она.
Глава 5
Улла оказалась достойным противником. Она обрушилась внезапно, как гроза среди ясного неба. С распущенными волосами, блуждающим взглядом, приоткрытым ртом и грудью, вздымающейся от прерывистого дыхания, она была еще красивее.
Сейчас, немного вспотевшая и с появившимися под глазами кругами, она постепенно приходила в себя. Она наклонилась, чтобы с благодарностью поцеловать своего партнера: жест, который никогда не обманывает и который не могут заменить никакие слова. Придя окончательно в себя, она поинтересовалась:
– Ну как моя техника? Мне еще не хватает гибкости? Японец улыбнулся, ничего не ответив.
– Я не буду ставить вас в затруднительное положение и спрашивать, что вы обо мне думаете, – продолжала она. – Все это от скуки. В Швейцарии скучно всем, кроме туристов. Я не настолько учена, чтобы заняться интересным делом, и слишком ленива, чтобы стать ученой.
– В общем, вас можно пожалеть.
– Это правда. К счастью, есть мужчины наподобие вас, которые могут время от времени вывести меня из ступора. Что касается швейцарцев, то они напрочь лишены воображения и практичны до тошноты.
Судзуки достал из кармана клочок бумаги, переданный ему Энгельбергом, и показал его девушке:
– Надо же, – сказала она, – мой номер телефона.
– Ваш личный номер, – уточнил японец.
– Где вы это нашли?
– Угадайте.
– Понятия не имею.
– В кармане злоумышленника, вчера ночью.
– Невероятно.
– Вы уверены, что не знаете этого человека?
– Вы не должны сомневаться в том, что я говорю… – рассердилась Улла.
– Я убежден, что вы его знаете, сами того не сознавая.
– Этого человека здесь не знает никто. Его фотография была напечатана вчера утром во всех газетах.
– Однако кое-кто его все-таки знал, – возразил Судзуки. – Хотя бы Макс, Мориц и Терри.
– Мои собаки! Они так прожорливы, что любой может их купить за кусок мяса. Кроме того, их приучили не лаять по пустякам. Они оказались настолько способными, что вообще перестали лаять.
– Они лают, когда на участке появляется незнакомый человек. Это подтверждают все. Следовательно, они знали этого человека, и притом благодаря вам, так как только вы выводите псов на прогулку за пределы территории.
Судзуки достал из кармана пиджака увеличенную фотографию, на которой был изображен мужчина в профиль. У него было открытое лицо с мягкими чертами. Улла задумчиво покачала головой.
– Никогда не встречала его до этой злополучной ночи, – сказала она.
– Мужчина лет сорока, атлетического сложения, мускулистый…
– Нет.
– Не забудьте, что он проявлял больший интерес к вашим собакам, чем к вам.
Девушка насупилась.
– Я уже три недели не выводила собак, – объяснила она.
Внезапно Улла вскрикнула:
– Погодите, погодите!
Она вырвала фото из рук японца и стала пристально в него всматриваться.
– Нет, – вздохнула она, – это невозможно.
– Что невозможно?
– Что это тот самый старик, добрый дедушка.
– Какой еще дедушка?
– Дедушка с бородкой, который ненавязчиво пытался за мной ухаживать в прошлом месяце. Каждый день я встречала его на своем пути. Он гулял с внуком, очаровательным мальчуганом. Мальчик дарил мне букетики полевых цветов. Я оценивала это как высший знак внимания.
– Полагаю, когда вы нюхали цветы, дед в это время кормил ваших собак.
– Действительно. Он давал им сосиски. Но это был седобородый старик, в толстых очках и с брюшком.
– Бороду можно наклеить и подкрасить, живот подложить, глаза спрятать за очками. Как он был одет?
– На нем была тирольская шапочка с кисточками, темно-серый костюм, желтые очки.
Пока Улла описывала портрет старика, японец дорисовывал эти детали карандашом на фотографии. Результат оказался столь потрясающим, что девушка даже воскликнула:
– Это он, никаких сомнений!
Если бы она знала, к каким драматическим последствиям приведут ее слова, она бы не произнесла их.
– Следовательно, – сказал японец, – если бы этому человеку операция удалась, то вы бы никогда не подумали, что он злоумышленник.
– Никогда!
– Теперь понятно, зачем ему понадобился ваш номер телефона. Он просто проверял, дома ли вы или ушли на прогулку. Вы имеете представление о том, где он живет?
– Никакого. Но мальчика знали в бакалейной лавке, где я ему как-то покупала конфеты.
– С этого я и начну свое расследование, – решил Судзуки вставая.
В этот момент в салоне появилась насупленная Лиззи. Она не ответила японцу, когда он с ней попрощался. Как только дверь за ним закрылась, она разрыдалась и бросилась на шею своей подруге.
– Ты чудовище, – выговаривала она ей сквозь икоту. – Ты хочешь, чтобы я умерла от огорчения.
– Ты бы гораздо меньше огорчалась, – ответила Улла, – если бы не подглядывала в замочную скважину.
Глава 6
В бакалейной лавке хорошо знали мальчугана, который приходил с мадемуазель Энгельберг. Но малыш называл дедушками всех мужчин с седой бородой.
Разыскиваемым мог быть один из проживавших на пансионе у его матери, вдовы Кранц, которая сдавала отдыхающим два этажа своего дома и бунгало в трех километрах от городка.
Из бакалейной лавки японец помчался к вдове Кранц, от которой узнал, что месье Тишо, любивший гулять с ее сыном, снял бунгало на три месяца. У него была очаровательная жена, которая почти никогда не выходила из дома. Она только что попрощалась с хозяйкой и расторгла договор, так как месье Тишо вынужден был срочно поехать в Берн для неотложной хирургической операции.
Судзуки застал госпожу Тишо за укладыванием чемоданов. Это был тип женщины, о которых принято говорить, что они еще молоды, хотя подразумевалось, что это не так. Она была похожа на итальянку: двойной подбородок и широкие бедра. Под глазами, которые смотрели недружелюбно, синие круги.
Неожиданное появление человека не удивило ее. Взглянув неприветливо на Судзуки, она проворчала:
– Чтобы снять бунгало, обращайтесь к мадам Кранц.
– Я пришел к вам, мадам Тишо.
– По какому делу?
– Вы это прекрасно знаете.
Судзуки подошел к креслам, покрытым выцветшими чехлами. Женщина смерила его враждебным взглядом и отвела глаза.
– Мне ничего не известно, – сказала она сварливым тоном. – Чего вы хотите?
Японец молча положил на стол фотографию, на которой он подрисовал тирольскую шапочку и седую бороду. Женщина бегло взглянула на нее, на ее лице отразился испуг.
– Это он, не правда ли? – мягко спросил японец.