Выбравшись из бездны, мы вернулись на берег океана.
Там уже сидели Фара с Суером и Выер с Фурой.
Фура с Выером, к счастью, вполне примирились, непрерывно чмокались и строили друг другу куры.
— А Выер был не так уж плох, — смеялась Фура, раскладывая на салфетке салаты и копчёности. — Ещё и неизвестно, какая половина капитана интереснее!
— Знаешь, милый, — сказала Фора, обнимая меня, — это очень правильно, что вы не пошли дальше и остались с нами. Там, за скалами, живёт голая женщина с шестью грудями. Её звать Гортензия. Очень опасное существо.
Утомлённые салатом и копчёностями, подруги наши скоро задремали, и мы с капитаном отползли от салфетки в сторонку и, прячась за кустами челесты, постепенно ретировались.
— Послушайте, кэп, — сказал я, — там, за скалами, живёт женщина с шестью грудями. Таким первопроходцам, как мы с вами, даже неловко пройти мимо этого феномена. Надо бы вернуться, посмотреть, в чём там дело.
— А ног-то у неё сколько? — спросил Суер.
— Вроде бы две.
— Ну ладно, давай поглядим на неё хоть с полчасика.
Обогнув скалы, которые в основном состояли из обломков моржового глаза, мы вышли на берег лимонного лимана.
В лучах заката к нам спиной сидела на берегу голая женщина.
— Добрый вечер, мэм! — покашлял у неё за спиной Суер.
— Добрый вечер, сэр, — ответила женщина, не оборачиваясь.
— Ну что? — шепнул Суер. — Что ты скажешь?
— Пока ничего не могу сказать. Не пойму, сколько у неё грудей. Не зайти ли сбоку?
— Неудобно, — шептал капитан, — сама повернётся.
— А вообще-то, приятный вечер, мэм, — галантно продолжал сэр Суер-Выер. — Не хотите ли развлечься? Выпить шерри или сыграть партию в серсо?
— Мне недосуг, — ответила женщина.
— Ну хоть повернитесь к нам, — предложил капитан.
— А это зачем? Вы что, хотите посчитать, сколько у меня грудей?
— О, что вы, мэм, мы люди благовоспитанные…
— А если не хотите считать, что же мне поворачиваться?
Суер растерялся.
— Чёрт возьми, — шепнул он, — сидит как монумент. По количеству спины, там действительно должно быть полно грудей. Шесть уместится точно.
Я всё вытягивал шею, чтоб посчитать, но ничего не получалось.
— Ничего не вижу, сэр, — шептал я. — Не то что шести, и двух-то не видать.
Женщина смотрела в океан. Полированного тёплого мрамора были её плавные плечи, крутые локти и плотная спина.
Тяжёлые волосы, ниспадающие на квадраты лопаток, не дрогнули под порывами ветерка.
Ствол позвоночника был прям, как пальма.
— Хорошо сидит, — шепнул Суер. — Мощно!.. Но страшно подумать, что будет дальше?! А вдруг обернётся, и придётся считать груди!.. Кошмар!
— Ничего страшного, сэр, — потихоньку успокаивал я капитана. — Шесть — это не так уж много.
— Госпожа Гортензия! — сказал Суер. — Мы много слышали о вас и по глупости захотели посмотреть. Простите, мы не хотели вас обидеть.
Гортензия медленно повернула голову вправо, и стал виден её медный профиль.
— Я привыкла, — внятно сказала она.
— Извините, мэм. К чему вы привыкли, не понимаю?
— Сижу здесь с шестью грудями, а всякие идиоты за спиной ходят.
И она снова отвернулась к пространству океана.
Мы с капитаном совершенно поникли.
Выбравшись из бездны наслаждений, мы пока соображали туго и не могли осознать сразу той силы и вечности, которая сидела к нам спиной. Мы-то думали, что шесть грудей — это так просто: тяп-ляп! — можно выпить шерри, хохотать и тунеядствовать, а тут — литая бронза, скала, гранит, монумент, гора, вселенная.
— Я бы повернулась к вам, — сказала вдруг Гортензия, — но мне не хочется менять позу. Вы понимаете? Некоторые люди, имеющие позу, охотно её меняют, а с потерей позы теряют и лицо.
— Госпожа, — сказал Суер, — поза есть поза. Но важна суть дела. Позвольте один вопрос. Вот вы имеете шесть грудей, но на всё это богатство имеется хоть один младенец?
Гортензия повернула голову влево, и тут профиль оказался платиновым.
— Сээээр, — сказала она, — а вы можете представить себе младенца, вскормленного шестью грудями?
— Нет, — чистосердечно признался капитан.
— А между тем такой младенец имеется.
— О боже! Вскормленный шестью грудями! Какой ужас! Невиданный богатырь! Как его имя?
— Ю.
— Ю?
— Ю.
— Всего одна буква! Ю! Какого же он пола?