— Мне сала, сала, — запищал где-то в молочной мгле бывший лоцман Кацман.
— Огурчика малосоленького, — жалобно провыл норд-вест старпома.
Солёная волна ахнула в четверное наше лицо, и разница во вкусе к закуске сделала своё дело. С одной стороны послышался хруст огурца, зашмякало сало, бывший я предпочёл крабные палочки под майонезом, а Суер — сухофрукты.
Закусывающие лица потихонечку расползлись в стороны, как медузы, зазевали и, чихнув, обрели прежние границы.
Протерев глаза, я понял, что мы не так уж далеко отплыли в открытый океан. Совсем рядом с нами покачивался на волнах остров слияния в одно лицо и твёрдо, как скала, стоял в океане «Лавр».
Когда мы подплыли к «Лавру», все признаки наших слияний прошли без следа, и матросы ничего не заметили. Они только болтали, что у капитана флюс, а это были следы моего нордического подбородка.
Странное последствие мучило меня несколько лет. Мне все снилось, что я — Арагва.
Боцман Чугайло очень обиделся, что его не взяли на остров голых женщин.
— Гады! — орал он в камбузе. — Высадили меня на остров сухой груши, а к голым женщинам сами поплыли!
Так он распинался, так бодал рогом мачту, что Суер не выдержал.
— Так и знал, — мрачно сказал он, — что от этого острова нам не отвязаться. Разворачивайся, Пахомыч.
«Лавр Георгиевич» сменил галс и двинулся по океану вспять.
Эти манёвры боцмана обеспокоили.
— Куда это вы плывёте? — орал он, прыгая с бака на полубак.
— Везём вас, боцман, на остров голых женщин.
— Да что я, бык, что ли? — ревел боцман. — На заклание, что ль, меня?
Короче, когда мы подплыли к острову, боцман Чугайло категорически отказался от схода на берег.
— Один не пойду! — твердил он. — Отпустите со мной сотоварища, ну хуть бы матроса Вампирова.
Голые женщины между тем прыгали по берегам и дружно скандировали:
— Чугайлу нам! Чугайлу! Даёшь боцмана!
— А Вампирова не хочите? — орал с борта Чугайло.
— Тащи и Вампирова, хрен с ним! — кричали в ответ женщины.
Обсуждаемый Вампиров метался по палубе, посылая дамам воздушные поцелуи.
К сожалению, долетев до берега, поцелуи в дам не попадали и большею частью зарывались в песок. Правда, две какие-то особенно шустрые дамы быстренько раскопали один поцелуй и заглотили, разорвав пополам.
Вся эта возня с поцелуями Суеру не понравилась.
— Вампирова связать и бросить в трюм, — приказал капитан. — Я очень не люблю, когда на песчаных пляжах валяются всякие пробки, бутылки, обрывки бумажек и поцелуев. Пошлём с боцманом лоцмана как более опытного.
Вампирова охотно связали, а боцмана и лоцмана бросили в ялик. Лоцман, как более опытный, прихватил с собою патефон.
— Голые женщины любят повеселиться! — уверял он.
Как только боцман с лоцманом выскочили на берег, голые женщины стали прыгать вокруг них и танцевать известный танец «Корни Гонолулу».
Они сладостно извивались и текли, как струи, обволакивая боцмана и лоцмана. Наши дураки растерянно уселись на песок и стали крутить патефон.
— Потанцуйте с нами! — кричали голые женщины.
Лоцман, как более опытный, крепился, а Чугайло стал притоптывать дубовым сапогом. Это было ошибкой. Боцманский сапог до того насмешил голых женщин, что они хором кинулись его снимать.
Боцман ржал и пытался хватать женщин, но они увёртывались и сыпали ему за шиворот песок.
— Иди ко мне, косуля! — орал Чугайло.
— Ко мне, ко мне, — пищал и Кацман, накручивая патефон.
— Чёрт бы их побрал! — ругался Суер, глядя в подзорную трубу. — Эти дураки совершенно не умеют обращаться с голыми женщинами.
Отвернувшись, сэр Суер спустился в кают-компанию, я же остался на палубе, наблюдая с интересом за происходящим.
— Что это за странные звуки доносятся с острова? — крикнул из кают-компании капитан.
— Извините, сэр! Это рычит Чугайло.
— Неужели дорвался?
— Пытается, сэр.
Боцман, надо сказать, демонстрировал редкое рвение, и вдруг совершенно неожиданно он, как бы это сказать… оттопырился.
Девицы растерялись, а боцман оттопыривался всё сильнее и сильнее.
— Что там происходит? — спрашивал из кают-компании сэр Суер-Выер.
— Да ничего особенного, капитан… Чугайло… немного оттопырился.
— Вот всё-таки скотина, — неожиданно сказал капитан. — И сильно?
— Да, примерно на семьдесят гектопаскалей.
— А что с лоцманом? — спрашивал капитан.