Литература — это то, что читается дважды; журналистика — один раз.
Подобно тому, как скрытые садисты становятся полицейскими или мясниками, человеконенавистники становятся издателями.
Если боги хотят вас погубить, они внушают вам, что вы подаете надежды.
Нет более беспощадного врага истинного искусства, чем детская коляска за дверью.
Всем обаятельным людям есть что скрывать — и прежде всего свою полную зависимость от чужого вкуса.
Впредь художника будут оценивать по степени его одиночества. И по глубине его отчаяния.
Лучше писать для себя и лишиться читателя, чем писать для читателя и лишиться себя.
Крупный писатель создает своей собственный мир, и его читатели гордятся, что живут в этом мире. Писатель посредственный тоже может залучить читателей в свой мирок, но очень скоро он увидит, как они, один за другим, потянутся к выходу.
Чтобы получать удовольствие от обучения в закрытой школе, необходимо обладать добродетелями человекообразной обезьяны.
Писатель становится хорошим стилистом, когда его язык делает все, что от него требуется, без всякой стеснительности.
Я всегда ненавидел себя в любой, отдельно взятый момент. Сумма таких моментов и есть моя жизнь.
Мальчики не взрослеют постепенно. Они продвигаются вперед толчками, как стрелки станционных часов.
Английский аристократ — отстойник мелкой лести.
Секрет журналистики: писать так, как говорят люди… не обязательно то, что говорят, но ничего такого, чего бы не говорили.
Будь счастлив — основной закон Американской конституции.
Прислушиваясь к мнению других, писатель теряет себя…
Литературная репутация тонет в волне успеха. Реклама, спрос, ажиотаж — все это оборачивается против книги, ее автора.
Никто из писателей не рассчитывает, что его книги станут бестселлерами, но, сами того не сознавая, они пытаются создать ту химическую реакцию иллюзии и разочарования, которая в наше время делает бестселлером любую книгу.
Жизнь — это лабиринт, в котором мы начинаем блуждать еще до того, как научимся ходить.
В каждом толстом человеке сидит худой и требует, чтобы его выпустили.
Все мы отбываем пожизненное заключение в темнице своего «я».
Наши воспоминания — это картотека, которой однажды воспользовались, а затем разбросали как попало…
Тучность — это состояние психики, болезнь, вызванная тоской и разочарованием.
Хозяин своей судьбы — раб разума.
Многие не смеют покончить с собой из страха вызвать неодобрение у соседей.
Мысль появляется лишь тогда, когда исчезает привычка думать…
Что сказать о собачьих монастырях, котах-отшельниках и тиграх-вегетарианцах? О птицах, которые, раскаявшись в содеянном, оторвали себе крылья, или о быках, что рыдают от угрызения совести?
Секрет счастья (и, следовательно, успеха) в том… чтобы каждая следующая волна жизни относила нас поближе к берегу.
Долгая дружба возможна, только если каждый из друзей уважает своего товарища настолько, что ничего от него не требует…
Наша национальная болезнь — самодовольная умственная лень.
То, что мы делаем, всегда хуже того, что мы фантазируем.
Братство — это взятка, которую государство дает человеку.
Мы живем в такое безысходное время, что счастье следует скрывать, как физический изъян.
Прошлое с его тоской прорвется через любые оборонительные укрепления обычаев и привычек.
Цивилизация — это зола, оставшаяся от горения Настоящего и Прошлого.
Тоска возникает оттого, что мы не реализуем своих возможностей; угрызения совести — оттого, что мы их не реализовали; тревога — оттого, что реализовать не в состоянии. Спрашивается, что же это тогда за возможности?
В молодости мы верим людям, с возрастом же больше доверяем ситуации или определенному типу людей.
Ленивый человек, какими бы задатками он не обладал, обрекает себя на второсортные мысли и на второсортных друзей.
Невротики бессердечны…
Эгоизм прижимает нас к земле, как закон всемирного тяготения…
Реальность, союз с реальностью — вот истинное состояние духа, здорового и уверенного в себе.