Она вышла, а его охватила слепая ярость. Никогда, никогда с той норы, когда он был еще мальчишкой, никто не говорил с ним таким грубым и бесцеремонным образом. Поостыв, он рассмеялся. Еще молодым священником он замечал, как резко менялся тон беседы, стоило ему войти в комнату. Его тогда уже интересовало, как держат себя люди в отсутствии священника. И только теперь, на старости лет, оп выяснил это. "Духовные лица, - подумал он, - живут слишком замкнуто. Слишком много вокруг них притворства: Отец, что вы об этом думаете? и - Отец, что вы на это скажете? Неудивительно, что иезуитам приходилось держать шпионов, которые доносили, о чем говорят окружающие. Неудивительно, что иезуитов всегда считали умными людьми".
Ему очень хотелось, чтобы эта сестра пришла опять.
Но пришла другая, молодая и красивая. Она даже не дала себе труда притворяться, будто попала сюда по ошибке. Виновато взглянув на него, она пожала плечами и улыбнулась, обводя небольшими глазками, красивыми и зоркими, комнату в поисках разгадки.
- Тут говорят, вы были в Америке, - выпалила она без обиняков.
- Почему вы так думаете, барышня? - добродушно спросил епископ.
- Не знаю, - пожав плечами, ответила она. - Наверно, потому, что вы вроде неженатый.
- Да, скажу вам правду, - с лукавством ответил епископ. - Я неженатый. Я из тех мужчин, которые, как говорится, не годятся для брачных уз.
- А на что вам они сдались? - спросила она. - Все это, надо думать, можно иметь и без брака.
Епископ был так ошеломлен, что опять едва не выдал себя. Он пристально взглянул на сестру, но выражение ее прелестного личика было таким же невыразительным, приятным и невинным.
- Разве пристало девушке говорить такие ужасные вещи? - спросил он.
- А что тут ужасного? - сказала она беспечно. - Думаю, вы-то ведь без этого не обходитесь, а гомика я и за милю распознаю.
Она ушла, оставив епископа глубоко озадаченным.
Да, он прожил долгую жизнь, но, очевидно, многое ускользнуло от его внимания. Он неодобрительно покачал головой. "Мы живем слишком замкнуто, пробормотал он, - слишком замкнуто, будь оно неладно. Не знаем и половины того, что творится вокруг нас. Живем, словно на глазах у пас шоры".
Но что больше всего его удивило - положение инкогнито пришлось ему по душе: он весь загорался, когда в коридоре слышались женские шаги. Он чувствовал, что сможет выдержать бой с любой из своих посетительниц.
Когда та, первая, зашла опять и рассказала непристойный анекдот, его сразу же осенило: это для того, чтобы проверить какие-то новые догадки о его особе. Он притворился, что анекдот его очень позабавил, хотя раньше ему и в голову не могло бы прийти, что женщины знают неприличные анекдоты.
"Век живи, век учись, - думал он. - Боюсь, того, что творится на свете, даже иезуиты не ведают".
Целых десять дней пролежал в больнице епископ, приходя в себя после падения. Но зато день, когда он покидал ее через черный ход, был для него великим днем.
Две старые монахини, преклонив колена, ожидали его благословения и рыдали при мысли, что на них будут опять смотреть как на никчемных старух. Приходской священник все еще лежал в своей палате.
- Вы, наверное, поедете прямо в гостиницу? - спросил епископа врач.
- И не подумаю, - ответил епископ, чье единственное намерение было поскорее преодолеть расстояние в две сотни миль, которое отделит его от больницы, прежде чем у него обнаружат еще какой-нибудь недуг.
- Вам очень повезло, - сказал врач. - Теперь могу признаться: я был уверен, что вы скоро отправитесь в свой последний путь. У меня есть пациент двадцати двух лет, с которым случилась та же беда, так он никогда уже не сможет ходить. А вас даже на месте не удержишь.
- Бедный малый, бедный малый, - небрежно проронил епископ. - Думаю, ему не хватает выносливости.
Епископ чувствовал себя просто мальчишкой. Он отличался наблюдательностью, но ни разу прежде он не замечал, как красива дорога в Мойл. "Болезни даны нам во благо, - думал он. - Они заставляют нас глубже познать жизнь. Надо чаще встречаться с мирянами, не с теми старыми сплетниками, которые вечно толкутся вокруг епископского дворца, а с людьми, широко мыслящими: им можно было бы рассказать о своих приключениях".
Приехав домой, он обнаружил большую толпу, ожидавшую его у ворот дворца, и почувствовал нечто вроде разочарования. Едва машина остановилась, как его стали громко приветствовать, и Джерри Кронин, выступив вперед, от жмени совета графства поздравил епископа с выздоровлением. Затем все опустились на колени и епискон их благословил.
- Скажите мне, что все это значит? - заталкивая Кронина в машину, спросил епископ. Ему не пришло в голову, что присутствие в таком маленьком городке двух епископов сразу - все равно что матч по боксу.
- Если бы ваше преосвященство знали, как люди были огорчены, когда услышали, что с вами приключилось! - сказал Джерри.
- И, конечно, не прошло и суток, как они уже знали все подробности? сверкнув глазами, спросил епископ.
- О, гораздо раньше, ваше преосвященство, гораздо раньше, - ответил Джерри.
- А всё монашки, монашки и еще раз монашки, - сердито проговорил епископ. - Вот вам совет, Джерри, совет пострадавшего: никогда не доверяйтесь монахиням.
И ни в коем случае не доверяйтесь тому, кто родом из Мэйо.