— Человек ко всему привыкает, — Мила глубоко вздохнула. Ей хотелось поскорее выйти из опустевшего зала. — Единственное, что мне нужно тебе сказать… Я хочу, чтобы знал: я не ухожу к другому мужчине. Я никогда не изменяла тебе.
— О, конечно. Ты не можешь жить со мной, со мной. Это я уже понял, могла бы не повторять, — усмехнулся Максим. — Я слишком хорошо изучил тебя, Мила Николаевна. Тебе не нужны другие мужчины. Тебе вообще никто не нужен, кроме работы, признания твоего таланта.
— Работа здесь ни при чем. Мы разные были, разными остались. Люди живут вместе, пока их что-то связывает: любовь, уважение, чувство долга, наконец.
— Интересно, что, по-твоему, связывало нас почти двадцать пять лет? — серые глаза Смыслова смотрят прямо, и Мила не в силах отвести взгляд. Опустить глаза — значит, признать свою слабость, а она была и останется сильной!
— Какая теперь разница?
— Никакой, ты снова права. Ты очень практичная женщина, Мила, очень современная и успешная. Оставайся такой всегда, несмотря ни на что! Я желаю тебе добра.
— Спасибо, Макс, — Мила натянуто улыбнулась. — Прощание затянулось.
— Извини. Я больше не стану докучать тебе. До свидания.
Поведение Максима выбивало ее из колеи. Он не должен был так себя вести. Она фактически предает его, разрушает их брак, а он смотрит грустными глазами, словно прощения просит. Волна жалости поднялась и в одно мгновение захлестнула раздражение последних самых трудных месяцев. Нет, он непредсказуем, ее Смыслов. Нет, не ее. Уже не ее…
Бесконечный шелковый шелест дождя отбивал свой нехитрый ритм, сливаясь в усыпляющую, расслабляющую мелодию. Глядя на прозрачные потоки, стекающие по оконным стеклам, Мила думала о том, что наверняка ее бывший муж один их тех, кто получает удовольствие от такой погоды. Восторгается, небось, картиной вовсю. Он всегда говорил, что здорово наблюдать за дождем с уютной веранды дачи, прихлебывать горячий чай и не думать ни о чем. Мила никогда этого не понимала: сырость и ничегонеделание — это не по ней. Кажется, теперь Максим получил возможность воплотить мечту в реальность. Никто не помешает, и все потому, что вот уже полгода как Максим Смыслов живет на даче, доставшейся ему вместе с машиной после развода с Милой. Дачу они купили давно, привели в порядок, обставили нехитрой мебелью, уделив внимание камину в огромной комнате на первом этаже и роскошной веранде. Максим думал, что они смогут приезжать сюда на каждые выходные и проводить здесь хотя бы часть отпуска, но Мила не любила размеренность загородной жизни. Поэтому она крайне редко соглашалась провести на даче даже выходной. Деревья, лирика зеленых лугов, запахи полевых цветов — все это не приводило ее в такой трепет, какой испытывал Максим. Для него короткое пребывание в этих тихих, наполненных запахами луговых цветов и роскошной зеленью окружающего ландшафта было чем-то вроде энергетической подпитки. Смыслов всегда говорил, что два часа дают ему столько сил, столько свежих идей появляется в голове и настроение становится приподнятым, лишенным какой бы то ни было мрачности. Даже понимая это, Мила не шла наперекор собственным ощущениям. Потому ее выезды на дачу случались крайне редко, благо отговоркой служила вечная занятость на работе. А Максиму не хватало этого разнотравья, тишины, свежего воздуха. Он тосковал по даче, но не любил приезжать сюда один. Пока сын был маленьким, именно он зачастую составлял отцу компанию. Но Кирилл вырос, у него тоже появились свои отговорки, а Милу уговаривать было бесполезно. Максим смиренно соглашался со всеми доводами жены, но все-таки позволял себе время от времени пытаться снова и снова хоть что-то изменить.
— Мила, давай поедем на дачу, — говорил он, глядя на нее преданными глазами. — Может быть, на этот раз тебе будет там уютно?
— Там слишком много кислорода. Я задыхаюсь от свежести и ароматов этой деревни, — отмахивалась она. — Ты ведь все давно знаешь. Зачем снова и снова говорить об этом?
Миле казалось, что Максим всю жизнь пытался не упустить тот момент, когда же она, наконец, изменится. Изменится сама, изменятся ее привычки, взгляды. Он обязательно хотел быть первым, кто заметит и воспользуется этим. Со своей стороны Мила проявляла стойкость, не желая становиться другой. К тому же она никогда не обещала измениться, и откровенное ожидание перемен со стороны Максима действовало на нее удручающе. И как она могла столько лет терпеть это замужество? Почти двадцать пять лет, немного не дотянули до серебряной свадьбы. Слава богу, обошлось без этого спектакля — юбилеи всегда действовали на Милу угнетающе. Все, теперь она свободна. Честно говоря, ей вообще не стоило выходить замуж. Ей никогда это не было нужно. Девчонки вокруг пытались поскорее избавиться от девичьей фамилии, гордо показывать обручальное кольцо, а она жила совершенно другими мечтами. В них семья, муж, дети стояли на последнем месте. Однако все получилось как бы случайно. Она умудрилась все успеть: замужество, рождение ребенка, хорошая работа, карьерный рост.