-- Значит, был спрос. Кочевники, наверно, любили украшения. А купцами тогда работали очень лихие ребята, они могли достать все, что угодно и доставить свой товар в самую глухую дыру, лишь бы хорошо заработать. И разбойнички торговлей не брезговали. В те времена, пожалуй, не было большой разницы между купцами и разбойниками, но глубинку дефицитом они обеспечивали неплохо. И получали от этого хороший барыш.
-- Из Китая везли... - появившиеся на лбу Будды морщины свидетельствовали, что он пытается решить сложную проблему. - Это же такая даль. А средства транспорта тогда были примитивные и совсем отсталые - караванами все везли, а караван очень медленно идет. Из Китая или Египта несколько лет ехать приходилось.
-- Да нет, из Китая никто сюда не добирался и из Египта тоже. Вещи переходили от купца к купцу, или, скажем, от разбойника к разбойнику. И продолжалось это, действительно, несколько лет. Они, может быть, через десятые руки сюда попали. Но попали же.
-- Ага, теперь понятно. Все это на нашу территорию попало при помощи интенсивной международной торговли. - Урюбджур разобрался в мучавшей его проблеме и сразу повеселел. - Ничего не скажешь, хорошо работали ребята, - похвалил он торговцев - разбойничков. - Cейчас так не умеют. К нам в сельпо такой хороший товар сейчас не завозят. Я бы купил какое-нибудь изделие из Египта... Или из Индии, тоже древняя страна.
-- Зачем тебе? - поинтересовался Лисенко.
-- Как это зачем? Вечером поставлю на стол, буду на это изделие смотреть и думать: как там люди живут, что они делают, как празднуют. Если на какую-нибудь вещь долго смотришь - все понять можно.
-- Романтик ты, - вздохнул Лисенко. - Хорошо тебе.
-- Хорошо, - согласился Урюбджур. - А вы из Индии что-нибудь находили?
-- Нет, из Индии в этих местах ничего нет...
-- Жалко, а что у вас самое древнее? Есть что-нибудь такое?
-- Есть у нас и кое-что такое, - Лисенко открыл другой ящик, порылся в нем и вынул сверток, побольше, чем прежний. Развернул газету и показал Урюбджуру средних размеров глиняный горшок.
-- Вот, пожалуй, самый ранний из того, что у нас есть.
-- Сколько ему лет?
-- Лет ему порядочно. Ямную культуру относят к четвертому тысячелетию до нашей эры. Так что можно считать, что этому горшку шесть тысяч лет.
-- Шесть тысяч лет!
Урубджур осторожно взял горшок, повертел его в руках, погладил не совсем ровную поверхность. Потом опустил ладонь внутрь сосуда и пощупал стенки изнутри: плавных округлостей, присущих всем современным сосудам здесь не чувствовалось. Несильно постучал костяшками пальцев по стенке. Звук получился глухой.
-- Гончарного круга тогда еще не было, - подсказал Лисенко.
-- Понятно, почему он такой. И обжиг тоже плохой. На кострах наверно обжигали. Почему у него дно такое странное?
Дно действительно было странным, как тупой конец у яйца. Поставь такой горшок на стол, сразу упадет набок.
-- А вот это археологическая загадка, которую тебе предстоит, друг мой, отгадать, - предложил Лисенко.
-- Из толстой проволоки делали кольцо на высоких ножках. Горшок в таком кольце хорошо держался, а под ним разводили костер, - не смог удержаться от ехидной подсказки Петя.
Урюбджур на петины инсинуации внимания не обратил. Он по-прежнему вертел в руках горшок.
-- На стол поставить нельзя, - рассуждал он вслух. - Упадет. А зачем делать горшок, который поставить на стол нельзя. Делали ведь для себя, как лучше. Ага, понятно, значит, его на стол и не собирались ставить. - Донельзя довольный своей догадливостью он широко улыбнулся: - не было шесть тысяч лет назад у них стола!
-- Получается так, - согласился Лисенко. - А что у них было?
-- А что у них было?.. - повторил Урюбджур.
Он попытался пристроить горшок на земле, в небольшой впадине между маленькими бугорками. С трудом нашел такое место и пристроил.
-- Но никто же не будет искать такую ямку каждый раз, когда горшок поставить надо... Значит ямку надо тоже носить с собой. Конечно... - Он оглянулся, взял стоящую возле ящиков лопату, двумя взмахами вырыл небольшую ямку и поставил туда горшок. - Вот!
-- И я так думаю, - поддержал Лисенко. - Ямку тоже таскали с собой...
-- Интересно... - Урюбджур осторожно, чтобы не уронить, повертел в руках сосуд. - Это что же получается... Стол тоже надо было придумать. А почему они не придумали его? Ага, понял, они же все время ездили с места на место, и им еще не нужен был никакой стол...
-- Да, - подтвердил Лисенко. Он забрал у Урюбджура горшок и аккуратно завернул его в газету. - Наши кочевнички жили в степи, и приспосабливались к ее особенностям. А стол изобрели оседлые племена, которые жили в землянках. Пол в землянке ровный, утоптанный, на него такой горшок не поставишь, и пришлось им делать у горшка плоское дно.
-- Точно! - подтвердил Урюбджур. - Для кочевников все время таскать с собой стол - слишком много возни. А если никуда ехать не надо, то лучше со столом. Поставил его, он и стоит, кушать не просит.
-- Срубники тоже кочевники, и скифы, и сарматы, а у них сосуды с плоским дном, так что теория твоя несколько того... - попытался Петя сбить гостя.
Может быть, кого-то другого он бы и сбил, но не Урюбджура.
-- Так они и стол, и плоское дно горшка у оседлых земледельцев переняли, - Урюбджур хитро прищурился. - Сами они стол изобрести не могли. А потом увидели стол, у оседлых, поняли, что так удобней и свистнули это изобретение. Между прочим, стульев у них тоже не было: ни стульев, ни скамеек, они прямо на земле сидели...
40
Иван Васильевич спал чутко и тотчас же услышал жужжащие возле палатки голоса. Прислушался и понял, что в лагере появился гость. "Появился и появился, пусть им Лисенко займется", - привычно решил шеф и снова попытался задремать, но голоса, за палаткой, не переставая, назойливо жужжали, и уснуть уже было совершенно невозможно. "Не могли найти другое место для своих разговоров" - обиделся профессор. Он полежал еще несколько минут ни на что, не глядя и ни о чем, не думая, просто ему было грустно от такого безалаберного поведения своих подчиненных. Потом глянул на часы: время подходило к четырем, нужно было собираться на работу.
Василий Иванович сел и нащупал подошвами ступней привычную мягкую ткань домашних тапочек, которые предусмотрительно были поставлены на то самое место, куда должны были опуститься профессорские ноги ( и нечего издеваться над Обломовым, каждая вещь должна знать свое место, это чертовски удобно). Еще раз вздохнув, начальник экспедиции неохотно поднялся с раскладушки, прихватил полотенце, мыло и направился к умывальнику.
Умывальник, конечно же, был пустой, дежурный опять забыл налить воду. "Все самому делать надо", - обречено вздохнул профессор. Он, конечно, мог окликнуть Серафиму и она все сделала бы, но не окликнул, а демонстративно, чтобы все видели и чтобы им стало стыдно, начал наливать в умывальник воду сам. Но демонстрация его никакого эффекта не произвела: девчата лежали в палатке, Петя и Лисенко находились с гостем за палаткой, а Серафима занятая стиркой в его сторону ни разу и не глянула.
Умывался профессор долго и старательно, пофыркивая и отдуваясь, обильно орошая лицо и шею. Вода была теплой и попахивала бочкой, в которой она стояла уже два дня. Сейчас бы свежей, ледяной водички - вот это было бы дело! Но в такую жару и эта, тепленькая, тоже неплохо освежала. Обида постепенно проходила, уступала место бодрости.
-- Хорошо, - повел профессор плечами. - Хорошо! - Любил он почувствовать силу в мышцах и с удовольствием каждый раз убеждался, что силенка еще есть. Конечно, не то, что тридцать лет тому назад, но он и сейчас с лопатой в руках мог потягаться с молодежью.
Вот теперь можно было по-хозяйски выяснить, кто это так не вовремя явился на раскопки. С полотенцем через плечо и мыльницей в руке профессор пошел за палатки, откуда слышались голоса.
-- Это к нам из Лолы, Урюбджур, к которому вы ездили насчет нашего барана, - доложил Лисенко. - Приехал посмотреть как да что... Начальник нашей экспедиции Василий Иванович, - представил он гостю профессора.