Но помните, если вы сможете найти живущего подлинного мастера, вы не пойдете против Гурджиева. Два подлинных мастера никогда не будут врагами, они не могут ими быть. Если ты действительно был последователем Гурджиева в течение восьми лет — как написал мне этот ищущий — если ты действительно следовал за ним, значит, это он привел тебя сюда. Теперь, если ты хочешь создать барьер между мной и собой под именем Гурджиева, это твой выбор. Но это будет твоя ответственность, не обвиняй Гурджиева. Он привел тебя сюда. Он уже слишком много для тебя сделал.
То, о чем я говорю, — это в точности то, что делал Гурджиев. Конечно, я говорю на другом языке, я другой человек. Но только наши пальцы различны, Луна, на которую мы указываем, одна и та же.
Если вы следовали за подлинным мастером, и этого мастера больше нет, тогда мастер в ответе за то, чтобы отправить вас к другому подлинному мастеру, чтобы ваш рост мог продолжиться. Только не будьте так одержимы прошлым. Гурджиева больше нет — я есть.
Впрочем, скоро и меня не станет. И помните, я бы хотел специально напомнить своим ученикам: если вы по-настоящему любите меня, когда я уйду, я направлю вас к людям, которые будут еще живы. Так что не бойтесь этого. Если я отправлю вас в Тибет, или если я отправлю вас в Китай, или если я отправлю вас в Японию или в Иран — идите. И не говорите, что из-за того, что вы принадлежите мне, вы не можете принадлежать другому живущему мастеру. Просто посмотрите ему в глаза, и вы снова найдете мои глаза. Тело будет другим, но глаза будут теми же.
Если ваше путешествие не завершится со мной, пока я здесь, если что-то еще останется несделанным, незавершенным, то не бойтесь. Отбрасывая меня, вы не предаете меня. На самом деле, не отбрасывая меня и не следуя за реальным, живым мастером, вы будете предавать меня. Держите это в памяти.
Жан-Поль Сартр написал однажды то, что мне понравилось: «Люди часто рассказывали мне о прекрасном вкусе фиников и бананов — но на самом деле его нельзя оценить. Чтобы узнать, что они собой представляют, их нужно съесть сразу, на месте, после того, как их сорвали. Я всегда считал бананы мертвым фруктом, чей настоящий вкус ускользал от меня. Книги, переходящие из одной эпохи в другую, — такие же мертвые фрукты. В иное время они имели другой вкус — острый и резкий. Нам следовало прочесть „Эмиля“ или „Персидские письма“ сразу после того, как их сорвали».
Мне нравится это изречение Жана-Поля Сартра. В точности то же самое происходит и с мастерами. Когда они живы, у них есть вкус, острый и резкий. Когда плод только что сорван с дерева, ему присуще совершенно иное качество. Мертвый мастер похож на консервированные фрукты. Можно открыть банку и съесть фрукты, но чего-то будет не хватать. Будьте храбрыми и всегда доверяйте жизни. Моя любовь к вам или ваша любовь ко мне никогда не должны становиться помехой. Любовь освобождает. Любовь дарит вам свободу.
Так что не беспокойтесь. Если ты был последователем Гурджиева на протяжении многих лет, а теперь пришел сюда, и теперь твое сердце начинает трепетать со мной, не беспокойся. Гурджиев был не особо моногамным! Я его прекрасно знаю. Если же он разозлится, или что-то еще, это моя проблема. Я позабочусь об этом. Но не ищи оправданий. Когда мастер жив, жив его тарикат. Он имеет вкус — острый и резкий.
Почувствуй мастера, пока он жив. Дураки поклоняются смерти, мудрецы поклоняются жизни.
Теперь история.
Шейха Фируза, почитаемого как учителя многих выдающихся суфиев, часто спрашивали, почему он не учил их быстрее.
Тот же вопрос задают и мне, снова и снова. Многие люди приходят ко мне и говорят: «Ошо, сделай что-нибудь поскорее!»
Я могу понять ваше желание, я могу понять вашу жажду, ваше стремление к этому. Но ничто нельзя сделать быстро, коротких путей нет: короткие пути обещают только лжеучителя.
Короткого пути нет. Рост очень труден, и ничто нельзя сделать быстрее, чем вы можете впитать. Есть определенный предел у вашей способности впитывать, есть определенный предел у вашего разума. Когда вы что-то впитали, ваша емкость увеличилась, тогда возможно что-то большее. Когда вы впитали и это, тогда ваша емкость становится еще больше, и снова что-то можно сделать. Так это и продолжается. Рост происходит медленно.
Это вам не сезонные цветы. Рост происходит медленно. Он подобен могучим деревьям, для роста которых требуются сотни лет, но затем они могут поговорить со звездами. Сезонные цветы живут всего несколько недель. Они быстро вырастают и быстро увядают. Они как сны, они не по-настоящему реальны. Они только делают вид, что существуют.
Будьте настоящим ливанским кедром. На это требуется время, это трудно. Когда вы начинаете подниматься к небу, к облакам, Луне и звездам, это трудно. Это трудно, потому что вам нужно вырастить корни, пустить глубокие корни в землю. Дерево растет в одинаковой пропорции — если ему нужно вырасти на сто футов в небо, ему нужно врасти на сто футов под землю. Для таких корней требуется время.
Вы не видите корни, корни невидимы. Когда вы приходите к мастеру, мастер видит ваши корни. Он видит, сколько у вас корней. Если вы растете слишком быстро, а ваши корни не готовы удерживать вас такими большими, вы упадете, вы сломаетесь. Вы совсем не сможете расти. А когда вы упали, очень сложно снова укорениться.
Поэтому ни один мастер не может помочь вам расти быстрее. Эту гонку нужно отбросить. Нет нужды. На каждом шагу нужно наслаждаться и праздновать.
Несколько дней назад пришла одна молодая саньясинка. Она приняла саньясу в своей стране. Я отправил ей имя — Ятра. Ятра означает паломничество. Вчера вечером она пришла немного озадаченная и обеспокоенная. Она сказала: «Мне не очень понравилось имя. Просто паломничество? Без цели?»
Она олицетворяет западный ум — важна цель, не паломничество. Здесь, на Востоке, наше восприятие совсем иное. Важно паломничество, цель — лишь оправдание для паломничества. Кого волнует цель? Каждый момент, проведенный в пути, настолько прекрасен, настолько великолепен — каждое дерево и каждая птица, которые вам встречаются, так бесконечно прекрасны, что кого волнует цель? Каждый момент есть цель.
Но я могу понять ее беспокойство. Должно быть, она начала размышлять в уме: «Паломничество, паломничество, паломничество... Но когда и где оно закончится?» Оно нигде не заканчивается. По сути, если оно где-то закончится, то будет очень грустно. Что вы тогда будете делать? Что дальше? Тогда вы застрянете где-нибудь между Богом, сидящим перед вами, и собою, сидящим перед Богом, вы станете как муж и жена — тупик. Что вы будете делать дальше? Нет другого Бога, и идти некуда. Нет, Бог — не цель, Бог — это паломничество. Пусть это будет хорошо осмыслено.
Идея цели — это идея жадного ума. А когда вы думаете о цели, естественно, вы думаете о том, чтобы быть быстрыми. В чем смысл? Зачем ехать на воловьей упряжке? Почему бы не полететь с реактивной скоростью?
И есть лжемастера, такие как Махариши Махеш Йоги, который говорит, что его метод — реактивный.
Ни один метод, ни один тарикат не обладает реактивной скоростью, ни один тарикат не может быть таким. Но это так привлекает людей, ведь люди желают все по-быстрому. Они хотят, чтобы все происходило мгновенно. Поэтому пообещайте им, что за десять-двадцать минут утром, десять-двадцать минут вечером они после двух-трех недель станут просветленными, и они ваши. Они не станут просветленными, но кого волнует их просветление, раз они уже заплатили деньги... Дураков много, кто-нибудь да и клюнет. Всегда можно положиться на дураков, они — очень надежные люди.
Скорость не духовна. Сама идея скорости не духовна. Отчего не наслаждаться каждым моментом жизни? Тогда каждый момент становится целью сам по себе. Тогда каждый момент внутренне ценен, его нельзя принести в жертву чему-то другому.