«Самый осторожный здесь — ты, дядя!» — мог бы сказать Салах ад-Дин, но в те мгновения он едва заметил эту стрелой промелькнувшую в его голове мысль. В ночном свете масляных фитилей никто не увидел, как он побледнел.
— Мне нужно помолиться! Ждите! — резко сказал он, встал и вышел из комнаты.
Аль-Фадиль находился сразу за дверьми, в волнении ожидая итогов совета. Увидев напряженное лицо Салах ад-Дина и складки, прорезавшие его лоб, он только и шепнул ему вдогонку, когда тот, даже не взглянув на него, пролетел мимо:
— Бери Египет, Юсуф! Иначе тебе несдобровать!
Салах ад-Дин закрылся в одной из комнат, опустился на молитвенный коврик, лицом к Мекке, и с горячими словами молитвы обратился к Аллаху:
— Всемогущий Аллах! Покарай меня смертью, если я польщусь лишь на богатство и власть! Ты показал мне судьбы двух везирей, и я все видел и запомнил. Только для одной благой цели, прошу Тебя, обереги мою жизнь — для полного изгнания неверных со Святой Земли и из Священного Города. И когда, по воле Твоей, я положу конец ереси, навеки изгоню франков и во всем дар аль-Исламе прекратятся позорные междуусобицы среди правоверных — пусть тогда Ангел Смерти посмотрит мне прямо в глаза. Иначе ради чего иного Ты возвышаешь меня здесь столь высоко против моей воли? Просвети мой слабый ум, Всемогущий Аллах! Дай мне ясный знак того, что я на верной дороге.
Он прислушался к ночи, но ответом ему была только тревожная тишина. Такая же тревожная тишина наступила и в его душе.
— Пока я вижу только два дорожных камня, а дальше дорога темна, — прошептал Юсуф, имея в виду смерти двух везиров, одного коварного еретика и одного верного воина Ислама.
Через три дня Салах ад-Дин Юсуф ибн Айюб, правоверный суннит, стал везирем аль-Адида, халифа-еретика, и халиф передал ему титул, которым немногим более двух месяцев назад пожаловал доблестного, но честолюбивого эмира Ширку. Племянник покойного тоже стал «Несравненным Правителем».
Многие — и в первую очередь придворные халифа — полагали, что новый везирь с вечно тревожным взглядом, вечно окруженный тремя десятками телохранителей, скоро не выдержит тяжелой ноши и станет послушен халифу или же, совершив опрометчивые поступки, потеряет голову в борьбе со своими же родственниками. Часть благоразумных военачальников Ширку, видя шаткость и двусмысленность положения суннита, способного только и делать, что смиренно волочиться за правым плечом халифа-еретика на всех дворцовых церемониях, сочли за лучшее убраться из Египта и вернуться в Халеб, на службу к атабеку Нур ад-Дину. Однако все — и свои, и чужие — сильно просчитались.
Первым делом Салах ад-Дин стал, не жалея средств, увеличивать свое войско. Он привлекал к себе суннитов, проживавших в Египте и набирал воинов из крепких рабов-инородцев. За это придворные скоро прозвали его «мамлюком», но особой опасности еще не замечали, полагаясь на мощь пятидесятитысячной нубийской гвардии халифа.
— Юсуф, тебе необходимо знать все, что происходит вокруг, даже в мышиных норах, — убедил везиря его ближайший соратник аль-Фадиль. — И не только здесь, в Египте, или в Халебе, но — и в Аль-Кудсе и даже в Константинополе.
Еще больше средств — огромные средства — потребовались на то, чтобы создать обширную сеть наушников и лазутчиков. На каждого шпиона-доносчика, служившего халифу, «выросло» по три-четыре тайных слуги везиря. И эти траты очень скоро окупились.
Первым, кто во дворце почуял, что опасливый и незаметный курд может сам сделаться куда опаснее любого явного врага, был главный евнух халифа. Он написал тайное послание в Иерусалим, королю Амори, обещая ему помощь, если франки войдут в Египет и всерьез возьмутся за нового везиря-курда и его незаметно растущую армию. Гонец евнуха прежде, чем отправиться в путь, зашел в мечеть помолиться. Зоркие люди везиря, следившие за ним, отметили, что у дорожных сандалий слуги евнуха чересчур толстые подошвы. Пока тот молился, они подняли с порога его обувь и, повозившись с ней, обнаружили письмо. Гонец, помолившись о благополучной дороге, был, как на крыльях, перенесен с порога мечети в темницу.
Узнав о готовящемся заговоре, Юсуф решил выждать и еще прочнее укрепить свое положение. Евнух, узнав о провале, скрылся в дальних «норах» дворца халифа. Салах ад-Дин почел за лучшее пока не искушать судьбу и не устраивать облавы, ведь тогда его воинам пришлось бы столкнуться с нубийцами в очень невыгодном стратегическом положении. Однако поднимавшиеся вокруг Египта бури торопили везиря.