– Боюсь, с таким подарком нас и на порог-то не пустят! – Вежливо, но решительно сестра облекла в слова наш отказ и безнадежно поинтересовалась: – А может, пиво есть?
– Есть, – недовольно процедила продавщица и кивнула куда-то позади себя. – «Балтика».
– О, хоть что-то! – одобрила я.
– Так, значит, вино не берете? – Тетка нерешительно взялась за горлышко бутылки и, глядя на наши синхронные покачивания головой, пожала плечами: – Ну как хотите! Хотя по мне так лучше водку. Баловство одно все эти пива да вина! Скока?
– Пару бутылочек! – решила Галина. – И еще чего-нибудь съестного.
– Выбирайте, – оживилась толстуха, кивнув на слабоосвещенные витрины холодильников.
– Хм… – Я с ужасом уставилась на ряд серо-коричневых палок колбасы, судя по всему, изготовленной еще при Брежневе. – А у вас есть что-нибудь… мм… свежее?
– Все свежее! – обиженно вскинулась продавщица, словно она еще сегодня утром видела то парнокопытное, из которого и навертели эти деликатесы. – В начале недели привозили!
– Угу, знать бы еще какой! – засомневалась я.
– А может, мы лучше сыр возьмем? – Галина неуверенно бросила на меня взгляд.
– Ага, вон один кусок лежит. С плесенью! Как раз как ты любишь!
– Мм, а йогурт у вас есть?
– Да был какой-то, щас поищу! – Продавщица скрылась под прилавком, а я дернула Галину за рукав.
– Пошли отсюда! Что-то не внушает мне доверия этот магазин.
– Да, боюсь, ты права. Только за пиво заплачу.
– Вот! – Продавщица вновь появилась из-под прилавка, услужливо высыпая на прилавок три помятые баночки.
– Э-э, давайте остановимся пока на пиве, – вежливо улыбнулась сестра, подавая сотенную купюру, которая тут же скрылась в бездонном кармане толстухи, и предупредительно махнула рукой: – Сдачи не надо.
Хотя, как мне показалось, продавщица даже не вспомнила о таком недоразумении, как сдача.
Вдруг сзади послышался шум, и в магазин ввалились, отчаянно ругаясь, две пенсионного возраста женщины.
– И не надо врать, Петровна! Это твой внучок попер у меня двух курочек, а потом одну обменял на водку у Зинки-продавщицы, а одну с тобой же под закусь и пустил!
– Что ты на нас наговариваешь? Да мой Гришка чужого сроду не возьмет!
– Ага, тока пропьет и сожрет! Ну имей в виду, скоро мой Игоречек приедет, он твоему Гришке без наркоза все зубы удалит!
– А не пойман – не вор!
– Ах ты, ведьма! Вот как, значит, заговорила? Ну мы у Зинки щас все и вызнаем! Эй, Зинок! – Распихав нас в разные стороны, к заметно притихшей продавщице, таща за руку низенькую толстую бабульку, несмотря на жару, одетую в драповое пальто, грозно протопала чуть полноватая, довольно приятной наружности женщина лет шестидесяти. В джинсах и светлой футболке. Бабушкой, при всем желании, назвать ее язык не поворачивался. – Ну-ка, быстро говори, вчера ее внуку Гришке-алкашу пузырь на бройлера меняла? И учти, у меня есть свидетели! А соврешь – пойдешь как соучастница преступления! Вот только Игорь мой приедет, а он знаешь кто?
Продавщица покосилась на сопевшую рядом Петровну и молча помотала головой.
– Адвокат! А может, уже и судья! Так что соврешь – поедешь с моей соседушкой лет на двадцать в тайгу деревья валить!
– Да за что?! – не выдержала Петровна, сделав попытку выдраться из цепких пальцев соседки. – За твою опухшую от голода курицу, которую ты сейчас за бройлера выдаешь?
– Ага! Значит, признаешься? Так! Теперь ты, Зинуль. Чистосердечное признание – и отделаешься только извинением!
– Ольга Николаевна, да на курице же не написано, чья она была! А Гришка, сама знаешь, какой приставучий! Возьми да возьми! Наша, говорит, личная! Тока, говорит, никому ни слова, а то бабка узнает – все мозги прое… гм… проест!
– Ага! Я так и знала! И запомни, Клавка, еще раз возле своего забора тебя или Гришку увижу, дробовик достану!
Петровна наконец выдернула пухленькую ручку из цепких пальцев обвинительницы.
– Да чтоб ты провалилась! Ну и подавись своей дохлятиной! – Плюнув ей под ноги, бабка резво развернулась и потопала к выходу.
– Ты от меня так просто не отделаешься! Вот вылупятся у тебя цыплята, мне четверых отдашь! А не отдашь – пожалеешь! – Смерив нас изучающим взглядом, женщина развернулась к прикидывающейся холодильником продавщице. – Так, теперь с тобой! Две палки сервелату, головку сыра и пять кило пельменей! И из морозилки, что в подсобке стоит. А ту гадость, что на витрине, приезжим продавай вместо слабительного!
Мы с Галиной в который раз переглянулись.
– Ага, и пива не забудьте нам дать, а то мы его уже час дожидаемся, – не выдержала я.