– Ой, Ба. Я так давно не сочиняла для тебя историй.
– Что? – Она опускает голову на подушку. – Нет, не давно! Помнишь историю о фиолетовом тигре в крапинку?
– Я помню.
Бабушка часто моргает и закрывает глаза.
– Все же сбылось, ты знаешь. Я не хотела тебе рассказывать, но однажды я увидела фиолетового тигра в городском зоопарке.
– Правда, что ли?
С ней всегда так было, еще задолго до того, как реальность поблекла для нее. Я рассказывала истории, а Ба пересказывала мне их с большим размахом и воображением, отчего они становились все более и более странными. Она – актриса, поэтесса и стареющая хиппи – никогда не довольствовалась прагматичным взглядом на вещи. Под ее именем изданы три книги стихотворений, которые, конечно, принесли немного денег и еще меньше славы, но зато уважались ее друзьями-литераторами.
– Истории имеют силу, ты знаешь, Келси. Может, тебе нужно вдохновение. Для этого и существует сад.
Я хлопаю глазами и наклоняю голову.
– Сад – тут? В «АдвантаМед»?
В прошлом месяце я прогулялась по бетонным дорожкам между несколькими клумбами, на которых не осталось ничего, кроме пожухших за зиму стебельков очитков и почерневших гераней. Не могу вообразить, что неухоженные клумбы, даже в цвету – хорошая пища для вдохновения.
– Или ты про крышу?
Летом я держу пару горшочков петуний и бархатцев на крыше книжного, рядом с шатающимся раскладным креслом. Жалкие подачки для моей любви к растениям – все, на что у меня хватает времени. Разве это можно назвать садом.
За моей спиной под окном ветряной обогреватель выдыхает первый затхлый воздух и начинает мерно дышать мне в шею теплом.
Ба поднимает голову, но не отвечает – ее отвлек скрип колес в коридоре.
– Ужин едет, да, Ба? Что сегодня в меню?
– Ха! Я знаю не больше твоего.
Наша шутка, хоть и грустная: никогда нельзя различить, что за еда на подносе. Я много раз жаловалась в разной степени ярости, но никакого результата. Повара работают за десятерых, а получают копейки, поэтому не слишком боятся оскорбить своей стряпней нежные вкусы посетителей.
– Не переживай, я кое-что принесла.
Уголки губ приподнимаются.
– Молодец.
Поднос, полный привычной еды, пахнет старыми консервными банками. Я разрезаю неопознанное мясо на кусочки, распределяю по тарелке высохшие горошины, кладу холодное масло в бледную картошку, затем отстраняюсь и жду, пока Ба поест.
Она недовольно морщится, но продолжает есть.
– Когда там выходит твоя книга? – спрашивает она между делом.
Я стараюсь улыбаться.
– Боюсь, у меня никакая книга не выходит, Ба.
– Конечно, выходит. Та, про магазин.
Несмотря на мои усилия, в голове всплывает обложка дурацкого бестселлера. Его сюжет похож на роман, который я написала давным-давно, – осмеянный моим литературным кружком, похороненный в ящике стола. Ни к чему повторять мучения.
– Не-а, боюсь, она не готова к публикации. Может быть, однажды. – Я с усилием произношу пустые обещания, улыбаясь.
Ба медлит, держа вилку с горошком на полпути ко рту:
– Знаю, тебе тяжело, Келси, но никто не может помешать тебе рассказать свою историю. Кроме тебя самой.
Кажется, она всегда будет мои наставником.
Я решаю не спорить о том, что меня останавливает: долг и вина, нехватка таланта и времени, не поддающаяся описанию уязвимость.
– Наверное, ты права. Но сейчас самое главное для меня – магазин.
– Да, как там дела? Люди скоро придут запасаться чтением на лето, а?
Я прикусываю губу. Ба скорее провалится под землю, как все в «АвантаМед», чем позволит продать свой магазин. Но деньги с продажи ее дома, где я выросла, почти закончились, а уход в доме престарелых стоит невероятно дорого.
– Разумеется. Только, может, они закупаются на Amazon. Или скачивают книжки на телефон.
– Пфф. – Ненависть Ба к электронным книгам не знает границ. Она отталкивает побитую тарелку с остатками еды.
– Сейчас книжным сложно выйти в плюс, Ба. Много конкуренции в Интернете. И Каштановая улица уже не та, что прежде.
Самое близкое к правде, что я могу ей сказать. Затаив дыхание, я жду ответа.
– У нас ведь как-то устраивал автограф-сессию Фолкнер. Незадолго до смерти.
Ба опять в своем мире.
– Знаю.
Она берет мою ладонь своими слабыми пальцами.
– Но у тебя все еще есть сад, девочка моя. Твой особенный дар. Он всегда будет с тобой.
Снова.
– Что за сад, Ба?
Она смотрит на меня растерянно:
– Рядом с магазином, очевидно. Ты же знаешь.
Пустое место между музыкальным магазином «Ритм и чудо» и нашим книжным? Всю мою жизнь оно обнесено стеной. Я почти забыла, что это тоже часть книжного. Жаль, что оно с другой стороны от магазина – можно было бы продать его Блэкбёрну и, возможно, спасти наши финансы.