– Если помощь нужна немедленно – вызывайте скорую, – всё так же спокойно посоветовала провизор. – Она отвезёт больную в больницу.
– Бесплатно?
– За деньги. Обычно от семисот до тысячи ста каршапов за вызов, – любезно проинформировала провизор.
Пушан застонал, схватившись обеими руками за голову.
– Ну, или идите к врачу вместе с больной. Вам нужно будет заплатить за приём. И не забудьте документы, – провизор говорила с Пушаном как с глупым ребёнком, который играет роль взрослого, но почему он это делает, её не касается. – Если врач примет решение, что для лечения больной нужны антибиотики, он выпишет вам рецепт. С этим рецептом возвращайтесь сюда.
– То есть врач может ещё и не выписать рецепт?! – Пушан выпучил глаза. – Особенно если я приду без больной и документов?!
– Конечно может.
– Но это же просто чушь какая-то! – если бы не убийственно серьёзное выражение лица этой тётки, Пушан бы решил, что его разыгрывают. – Получается, врач будет решать, помогать больной или нет, жить ей или умирать?!
– Вы излишне драматизируете, – бесстрастно заметила провизор. – Если после осмотра больной врач решит, что для лечения ей требуются антибиотики, он непременно ей их выпишет.
– У меня нет ни денег, ни времени, чтобы играть в эту игру! – отчаянно воскликнул Пушан и пулей вылетел обратно на улицу.
Между тем, когда Пушан ушёл в аптеку, полянка погрузилась в безмолвие. Дилира чувствовала себя ужасно, и говорить ей совсем не хотелось. Даже думать стало трудно, мысли вязли, словно погружаясь в болото. Похоже, она соврала Пушану. Если сейчас придут маги в чёрном или кто-нибудь вроде них, она вряд ли сможет использовать незаметность, и ей с Калантаром конец… Ну а парень не знал, чем он может реально помочь, и чувствовал беспомощность. Он бродил из стороны в сторону, внимательно осматривался, но понимал, что в случае реальной опасности не справится, не сможет защитить даже себя. А что, если Пушана схватят, и он не вернётся? Что тогда делать? Наверное, можно отнести Дилиру в больницу. Её там вылечат, но потом их обоих посадят в тюрьму за нелегальное проникновение в страну. Ну и за то, что за лечение они заплатить не в состоянии. По крайней мере, он спасёт её от смерти. Но сколько именно ждать Пушана? Ведь без лечения всё будет только хуже, и уменьшаются шансы на спасение…
Калантар начал нервничать всё сильнее и сильнее. «Нужно дождаться Пушана с лекарствами, – думал он. – Успокойся и жди».
Ещё немного побродив из стороны в сторону, он остановился и посмотрел на Дилиру.
– Прости, – тихо проговорил Калантар, глядя на неё с сочувствием.
Девочка ничего не ответила. Она не собиралась ни прощать, ни осуждать парня. Он здесь ни при чём. И Пушан тоже. Это её решения привели к тому, что она сейчас лежит здесь, и если сегодня она умрёт, то виновата в этом лишь она сама. В конце концов, она с раннего детства знала, что никому не нужна и сама отвечает за свою жизнь.
Дилира закрыла глаза, чувствуя жар. Всё её тело, казалось, горело огнём. Она дышала часто, но воздуха всё равно словно не хватало. Накатила слабость, и девочка погрузилась в тревожный сон. Ей снилось, что она куда-то бежит, но не может прибежать. В какой-то момент что-то перещёлкнуло, и сон резко изменился: она увидела саму себя со стороны. Увидела бродящего туда-сюда Калантара. Её самочувствие значительно улучшилось: жар пропал, сознание прояснилось. «Но почему я вижу сама себя? – с тревогой подумала она. – И почему я такая неподвижная?..».
Тут картинка сменилась. Дилира смотрела на детскую площадку с горками, песочницей, качелями, лошадками-качалками на пружине. Всё вокруг освещал яркий оранжевый предзакатный свет. На площадке не было ни души, стояла густая тишина. Качели слабо покачивались под лёгким дуновением ветра.
Дилира раньше не видела этого места, но оно почему-то показалось ей знакомым. К ней вдруг пришла странная мысль, что эта детская площадка является квинтэссенцией всей её жизни. Неприметной, одинокой и полной невыразимой тоски. Не в силах и дальше глядеть на неё, Дилира отвернулась и в первое мгновение подумала, что ослепла. Но, повернув голову обратно, она вновь увидела детскую площадку, всё так же освещённую оранжевым предзакатным светом. Начав медленно оборачиваться, девочка поняла, что стоит на границе света и тьмы. Выглядело это нереалистично и жутко. Свет Сураджа почему-то не проникал дальше этой границы, как бы разделившей мир на две половины. Вглядевшись во тьму в попытке что-либо в ней разглядеть, Дилира вдруг с кристальной ясностью осознала, что попытка эта обречена на провал: во тьме не просто не было света, там не было ничего. И, в то же время, где-то там, в этой абсолютной пустоте ощущалось присутствие чего-то непостижимо огромного. Чего-то, что отрицает материю и даже время, что неподвластно логике и законам мироздания, что существует и не существует одновременно. Дилира замерла, чувствуя, как благоговейный трепет борется в ней с диким, животным ужасом. «Нужно убираться отсюда! – мысль прожгла её сознание, заставляя действовать. – Немедленно!!!».