Обычно эти почтенные торговцы носят с собой деньги, зашив их в пояса. Но я решил более основательно подготовиться к возможным неприятностям и велел пришить к жилету и штанам специальные пуговицы, деревянную основу которых заменили на обтянутые тканью двадцатифранковые луидоры. На жилет мне пришили шесть таких пуговиц, а на штаны — восемь, что составило в общей сложности 280 франков.
Покончив с гардеробом, я отправился к чиновнику за обещанными инструкциями. К моему приходу все было готово. Я ждал, что мне выдадут пакет с донесениями наподобие тех, что разносят почтальоны, и заранее ломал себе голову, пытаясь понять, куда я его спрячу. Но к моему удивлению мне выдали две крохотные бумажные трубочки, каждая из которых могла бы уместиться в стержне птичьего пера. Это были микрофотографии, изготовленные по методу Дагрона[126].
— Они сделаны в двух экземплярах. Если с одним из них что-то случится, постарайтесь сохранить второй. Донесения зашифрованы, но крайне нежелательно, чтобы они попали в руки неприятеля. Если вас схватят, вы должны их уничтожить.
Я достал из пачки сигару, раскрутил листья и поместил донесение среди листьев табака. Затем вновь скрутил сигару, стараясь придать ей первоначальную форму. Скрутка получилась слабой, но, если не присматриваться, то на вид это была обычная сигара.
Теперь надо было придумать, куда спрятать второй экземпляр. Мне рассказывали историю, как один офицер доставил донесение из Меца, спрятав его в зубном протезе. Мне такой способ не годился: все зубы у меня были свои, да и времени не было, чтобы удалять зуб и ставить на его место почтовый ящик. Идея пришла в голову, когда я проходил мимо лавки торговца красками и увидел маленькие свинцовые тюбики, в которых хранят краски для живописи. Я купил такой тюбик, вложил в него донесение, плотно закрутил и засунул в дыру, проделанную в каблуке сапога. Дыру я потом заделал с помощью куска канифоли. Пруссаки смогут добраться до этого тюбика, только если им очень повезет.
Я внимательно выслушал инструкции, касавшиеся пути следования, но решил, что не стану их выполнять, по крайней мере на начальном этапе маршрута. Две недели, а то и месяц назад, было бы разумно отправляться в дорогу из Шартра. Но теперь Шартр стал опорным пунктом для частей герцога Мекленбургского и генерала Ви-тича. Там я наверняка попаду в руки противника и меня обвинят в шпионаже.
Поэтому я решил выехать из Ле-Мана и, насколько будет возможно, проехать поездом до Куртижи, а уже там отыскать крестьянина или браконьера, который и выведет меня на маршрут.
Время в пути я использовал, чтобы набраться знаний, необходимых в моей новой профессии: почем нынче свиньи, сколько стоят бараны и коровы, и по какой цене здесь можно приобрести телят?
— Донесения зашифрованы, но крайне нежелательно, чтобы они попали в руки неприятеля
До Куртижи я добрался без каких-либо затруднений, но ехал в обстановке крайней нервозности. Люди были уверены, что в любой момент к ним могут нагрянуть пруссаки и по этой причине совсем потеряли голову. Ситуация здесь была не такой, как на берегах Луары. В этих краях не было настоящей армии, а защиту территории обеспечивали лишь несколько батальонов национальной гвардии, да и те выглядели довольно жалко. Понимающие люди расценивали ситуацию, как катастрофическую: национальные гвардейцы не соглашались на позорное бегство с охраняемой территории, но оказать серьезное сопротивление были не в состоянии. Батальоны гвардейцев могли лишь создавать незначительные очаги сопротивления, а в ответ на их действия пруссаки убивали людей и сжигали целые деревни.
На подходе к Куртижи я нарвался на небольшой отряд прусской кавалерии. Меня остановили, и я сказал, что иду в деревню, расположенную в двух километрах вниз по реке, которая называется Куртижи.
126
В 1870 г. во время Франко-прусской войны французский фотограф Роже Дагрон организовал регулярную связь с Парижем, осажденным немцами. Для передачи сообщений Дагрон использовал принцип микрофотокопирования, технологию которого он значительно усовершенствовал. Письма и документы печатали на листах бумаги форматом 6о х 43 см. 16 таких листов монтировали на панель и фотографировали, получая негатив форматом 35 х 65 мм. Негатив контактно копировали на коллодионную пластинку, отделяли светочувствительный слой и получали позитивную микроформу весом в несколько граммов, на которой содержалось до 3000 сообщений. Микроформы посылали с почтовыми голубями в Париж, где изображения проецировали на экран, с которого их переписывали.