— Да что вы такое говорите, господин полковник!
— Дитя мое, мне незачем обманывать самого себя. Даже если я очень этого захочу, у меня все равно ничего не получится, потому что, когда я смотрю на себя в зеркало, то вижу на своем лице всегдашнюю печаль, из-за которой все меня упрекают, а солдаты называют "полковником печального образа". Глядя в зеркало, мне все становится ясно. Ведь то, что я вижу там, это не печаль на лице, а отражение моей совести.
Приведенные здесь откровения полковника нуждаются в пояснениях. Дело в том, что после государственного переворота господин де Сен-Нере вышел в отставку в чине капитана, но, когда началась война в Мексике[56], он вернулся на службу. Этот гордый и чистый человек решился столь круто изменить свою жизнь по причинам весьма романтического свойства: ему потребовалось большое состояние для того, чтобы добиться согласия на брак с женщиной, которую он страстно любил. По этой причине он отправился в Мексику, где собирался с помощью компаньонов организовать крупное предприятие. Однако в итоге дело приобрело неожиданный оборот, и когда ситуация в Мексике обострилась до крайности, компаньоны буквально принудили господина де Сен-Нере вновь поступить на военную службу, а он проявил слабость и согласился. Сразу скажу, что по возвращении домой выяснилось, что та, ради которой он пожертвовал своей честью и достоинством, не дождалась его и вышла замуж.
— Таким образом, дорогой мой д’Арондель, — заключил полковник, — мое отношение к этой войне двойственное: она нехороша тем, что из-за неспособности наших военачальников командовать армией каждый из нас рискует лишиться руки или ноги, но эта война может оказаться полезной, так как благодаря ей мы получим спасительную встряску. И кроме того, многим моим знакомым она даст возможность изжить свои слабости, а, возможно, и искупить прошлые грехи. Спокойной ночи, дитя мое! Кстати, я говорил с вами не как полковник, а как ваш друг. Когда же ваш полковник даст команду "Вперед!", его приказ вы будете обязаны исполнить.
— За вами я готов идти на край света.
— Увы!
После этой беседы, состоявшейся уже после всего того, что я увидел и услышал по пути в Мец, мое отношение к сражению при Вейсенбурге резко изменилось, и я уже не мог воспринимать эту новость с теми же чувствами, какие испытывали мои товарищи. Они были совершенно ошеломлены известием об этой битве, а я испытывал лишь легкое удивление, сравнимое с теми чувствами, какие продемонстрировали проживавшие в Тарбе буржуа, когда они узнали, что началась война.
Невозможно было поверить, что французы разбиты. Это казалось невероятным даже после того, как поступили официальные сообщения. Однако очень многие из нас лишь хитро подмигивали, выслушав эти сообщения. Солдаты считали, что там была ловушка, что Мак-Магон решил заманить врага на нашу территорию, и в результате пруссаки угодили в западню. "Славно мы им там наподдали!" — говорили мои товарищи.
По правде говоря, если для офицеров это сражение стало ударом по самолюбию, то солдаты имели полное право гордиться отвагой и упорством своих товарищей. Численность нападавших в пять раз превосходила силы оборонявшегося гарнизона, и при этом защитники сумели продержаться с раннего утра и до двух часов дня, захватили восемь орудий и перебили столько же врагов, сколько всего солдат было на нашей стороне.
56
Речь идет о так называемой Второй французской интервенции, происходившей в 1861–1866 гг. и осуществлявшейся силами коалиции в составе Великобритании, Франции и Испании. Страны-интервенты стремились установить контроль над Мексикой, взыскать накопившиеся долги и остановить экспансию США в Латинской Америке. Из-за противоречий коалиция распалась, Великобритания и Испания вывели свои войска, и Франция, отправившая в Мексику 30-тысячный корпус, была вынуждена вести войну в одиночку. Интервенция закончилась полным провалом и Франция, ввиду неизбежности войны с Пруссией, вывела свои войска. Мексиканцы отмечают свою победу в этой войне как национальный праздник.