Раздел 9. Должно ли святое писание пользоваться метафорами?
С девятым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что Святое Писание не должно прибегать к метафорам. Ибо то, что прилично науке низшей, недостойно этой, занимающей высочайшее место. Ведь прибегать к посредству всевозможных уподоблений и риторических фигур – это дело поэзии, малейшей из всех наук. Поэтому ясно, что не должно этой науке использовать такого рода уподобления.
Возражение 2. Кроме того, предназначением этой науки является прояснение истины. Отсюда и награда проповедующим ее: «Проповедующие меня обретут жизнь вечную»[17]. Но уподобления лишь затемняют истину. Из этого ясно, что не должно этой науке учить божественным истинам, уподобляя их телесным вещам.
Возражение 3. Далее, творения тем возвышенней, чем ближе они к божественному. А потому, коль скоро Господу угодно являть Себя через творения, то очевидно, что это должны быть одни из возвышеннейших творений, а не нижайших; тем не менее и последние нередко упоминаются в Писании.
Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Я умножал видения и чрез пророков употреблял притчи» (Ос. 12:10). Но излагать что-либо, употребляя притчи, это значит использовать метафоры. Отсюда понятно, что этому священному учению присуще использование метафор.
Отвечаю: Святому Писанию прилично учить божественным и духовным истинам, прибегая к сравнениям с материальными вещами. Ибо Бог доставляет каждому сообразно его природе. В природе же человеческой устроено так, что он постигает умозрительные истины через чувственные вещи, поскольку источником наших познаний является чувственность. Потому-то в Святом Писании духовные истины преподаются через уподобление их материальным вещам. Об этом [хорошо] сказал Дионисий: «Ведь невозможно, чтобы божественный луч просиял нам иначе, чем мистически окутанным пестротою священных завес»[18]. Тем более это прилично Святому Писанию, кое обращается ко всем, независимо от их ума, – «я должен и мудрецам, и невеждам» (Рим. 1:14), – чтобы духовные истины преподавались им и через [всевозможные] риторические фигуры, соотнесенные с телесными вещами, дабы и те, кто не способен [непосредственно] сознавать умопостигаемое, постигал его посредством [таких] упрощений.
Ответ на возражение 1. Поэзия потому использует метафорические уподобления, что человеку, в силу его природы, любезны уподобления . Что же до священного учения, то оно использует метафоры потому, что они необходимы и полезны, как уже было сказано [ранее].
Ответ на возражение 2. Луч божественного откровения, окутанный, как сказал Дионисий, священными завесами, не затмевается чувственными образами; и истины его непреходящи, ибо разум тех, кому это откровение было преподано, не почиет на метафорах, но восходит от них к постижению истины; и чрез научение обретших откровение и другим надлежит следовать их путем. Потому-то те вещи, о коих в одном месте Писания говорится метафорически, в других местах явлены более очевидно. Истина, прикрытая риторическими фигурами, и для упражнения вдумчивых умов полезна, и защищена от насмешек нечестивых, согласно сказанному: «Не давайте святыни псам» (Мф. 7:6).
17
Цитируется по Вульгате; ср.: «И буду я (премудрость) изливать учение, как пророчество, и оставлю его в роды вечные» (Сир. 24:36).