— Думаю, нас с Труром и выделят, мы часто работаем вместе, — с улыбкой заметил на это Кин, — но вы правы, конечно, нужно дождаться официального назначения.
— Так, значит, вот что получается, — снова начал Мьюр, — девочка пришла сюда предположительно рано утром. День сегодня учебный, но ни рядом с телом, ни поблизости школьной сумки не нашли. Значит, если она и отправилась из дома в школу, сумка осталась где-то еще, возможно, у того, кто ее сюда привез. Или она ушла из дома тайно, возможно, даже ночью и ночью же пришла сюда, что, конечно, представляется маловероятным, ведь ночью здесь совсем темно, да еще и снег шел, а фонарика при ней не обнаружили.
— Ох, я забыл вам сказать! — огорченно воскликнул Хекассен. — Вернее, не сообразил, что это может быть важно. На связке ключей, которые мы нашли в кармане, как раз имеется брелок-фонарик. Он маленький, но для такого размера довольно мощный.
— Значит, ночью она вполне могла здесь сориентироваться, даже несмотря на снегопад, — заключил Мьюр. — Так вот, она пришла сюда сама, или ее кто-то привез на машине, но от дороги она уже шла одна. Дошла до того места, где мы ее нашли, легла и умерла. Звучит бредово, — Мьюр невесело хохотнул.
— А может, она просто заблудилась и замерзла насмерть? — высказал предположение Кин.
— Она же была лисой-оборотнем. У лисы достаточно теплый мех, чтобы спокойно провести ночь на снегу, тем более мороз был не такой уж и сильный, градусов семь всего, — возразил Трур.
— А если на нее как-то воздействовали магией, чтобы она не могла обернуться? Такое ведь возможно? — обратился Кин к Урслин.
— Да, подобное возможно, — кивнула та. — И чисто теоретически, если на нее воздействовали где-то ближе к вечеру, то к тому времени, как я здесь появилась, следы воздействия уже могли развеяться.
— А еще существуют препараты, блокирующие оборот, их используют целители, если по какой-то причине нельзя допустить, чтобы оборотень перешел в животную ипостась, а контролировать себя он не может, — добавила Альви. — Но не похоже, чтобы она замерзла — замерзающий человек инстинктивно старается сгруппироваться, чтобы сохранить тепло. Если бы она замерзала, то, скорее, села бы, прислонившись к стволу какого-нибудь дерева, и сжалась поплотнее. А она, наоборот, лежала вытянувшись, да еще и сложив руки на груди. Маловероятно, что тот, кто страдает от холода, примет такую позу.
— А если кто-то, допустим, убедил ее, что это такая игра или ритуал, что надо лечь ночью в лесу, сложив руки на груди, дал ей еще под каким-нибудь предлогом снотворное с отсроченным действием, привез в Кьярриню на машине, и девочка сама пришла сюда, легла и заснула, и замерзла во сне? — подключился к обсуждению Мьюр.
— Такие препараты тоже существуют, — кивнула Альви. — Хотя я не знаю ни одного, который бы начал действовать больше чем через полчаса после приема.
— Ну он мог дать его девочке и после того, как привез сюда, — уточнил свою версию Мьюр.
— В таком случае это всё выглядит вообще как жертвоприношение, — мрачно заметила Урслин. — Тем более что как раз этой ночью было полнолуние.
— Интересно, а на то место, где лежала девочка, попадал лунный свет? — задумчиво протянул Кин.
— Ну какой лунный свет, ты что? Снег же шел! — возразил Трур.
— Вообще-то, снег пошел ближе к утру, а в районе полуночи было ясно, и луна светила в полную силу, во всяком случае у меня в Западном районе, — сказал Мьюр, улегшийся спать накануне только в начале второго ночи, поскольку слишком увлекся разбором вещей в бабулином доме, в котором не был уже почти пять лет.
— Значит, надо будет уточнить этот вопрос в метеослужбе, — закивал Кин. — Хотя если девочка умерла под утро…
— Умерла-то она, может, и под утро, но если она, как предполагает господин Хундграхт, действительно замерзла во сне, то прийти сюда и улечься на нужное место она могла и намного раньше, — перебила его Альви.
— Можете звать меня просто Мьюр, — неожиданно для самого себя предложил Хундграхт и, поймав на себе удивленные взгляды всех присутствующих, добавил: — Я имею в виду, вы все можете. У нас в отделе так было принято, я привык.
Это всё равно прозвучало немного странно, ведь все они не были сотрудниками одного отдела, но всё же немного сгладило общее удивление.
— Ну и вы тогда можете звать меня просто Альви, — улыбнулась патологоанатом.
Остальные тоже подтвердили готовность перейти на обращения по именам, а Мьюр продолжил, обращаясь к Урслин:
— Но если это и правда было именно жертвоприношение, разве не было важно, чтобы лунный свет попадал на жертву именно в тот момент, когда она умерла?