А теперь вот появился этот Мьюр — мрачный, угрюмый, непонятный. Совсем не мужчина мечты. А вот поди ж ты, зацепил чем-то. «Ладно, время покажет», — подумала Альви и на этой мысли внезапно снова уплыла в сон. На сей раз, для разнообразия, не кошмарный, хотя весьма и весьма странный.
Альви сидела перед зеркалом в своей спальне, расчесывая волосы. Было раннее утро, на улице было еще темно, а единственным источником света в комнате было бра, висевшее над зеркалом. Она медленно проводила щеткой по волосам, задумчиво глядя на свое отражение, которое внезапно подернулось рябью, заволновалось, словно поверхность воды под сильным ветром, а когда успокоилось, оказалось, что из отражения на Альви смотрит совсем другая женщина. Почти нереально красивая блондинка с точеной фигурой в алом вечернем платье с глубоким декольте. Идеально уложенные локоны обрамляли прекрасное лицо, на котором ярким пятном выделялись покрытые алой помадой губы, а умело подведенные ярко-голубые глаза ослепительно сияли, глядя, казалось, в самую душу.
— Хочешь быть такой, как я? — зазвенел хрустальным колокольчиком чудесный голос. — Ведь хочешь? Чтобы все мужчины, глядя на тебя, теряли голову от восхищения? И он тоже, да?
— Это невозможно, — хрипло прокаркала Альви, у которой вдруг перехватило дыхание.
— Возможно, — ослепительно улыбнулась зазеркальная незнакомка. — Просто тебе надо прийти ко мне. В следующее полнолуние. Выйти из дома и найти место, где никто не помешает нашей встрече. Лучше всего в лесу. И там, ровно в полночь, я приду за тобой, и мы отправимся в мою чудесную страну, в которой сбываются все мечты. И твоя тоже обязательно сбудется. Ты придешь?
Ответить Альви помешала ворвавшаяся в сон пронзительная трель будильника. Прекрасное видение исчезло, а Альви удивленно хмыкнула, поражаясь тому, как причудливо подсознание смешивает во сне воспоминания и дневные впечатления.
Рассказать кому-либо об этом странном сне ей и в голову не пришло.
Глава 9
Не думать об Альвире Стеркюрр в рабочее время у Мьюра получалось прекрасно — слишком много было дел. Требовалось и составить план расследования, и выписать оперативникам поручения на проведение опросов, и официально допросить родителей Сеусы, ее бабушек и дедушек, а также учителей. Еще нужно было вынести постановления о назначении тех проверок возможной связи родственников Сеусы с присосавшимся к девочке оннурвера, которые должна была проводить Урслин, запросить у нее, а также у целителей заключения о состоянии потерпевшей и его причинах, предъявить родителям для опознания вещи Сеусы, включая обнаруженную при ней куклу, оказавшуюся любимой игрушкой. Да и принять дела у Хильги тоже было необходимо, а после этого — производить по принятым делам следственные действия.
По вечерам и в выходные у Мьюра тоже находилась масса дел: бабулин дом нуждался в генеральной уборке и частичном ремонте, который он взялся делать сам, не столько из экономии, сколько ради того, чтобы занять время. Поэтому вечером Мьюр буквально падал в кровать и засыпал как убитый.
Но, увы, даже сильнейшая усталость не приводила к тому, чтобы хотя бы одна ночь обошлась без сновидений. Сновидений, в которых безраздельно царила она. К счастью, подробностей этих снов Мьюр не помнил, только то, как же ему было там с ней хорошо.
Однако наяву он был твердо намерен никаких шагов к сближению с Альви не предпринимать. И пусть, как и всякого пса-оборотня к единственной его тянуло со страшной силой, заводить серьезные отношения с женщиной Мьюр был не готов. Он всеми силами старался убедить себя, что это влечение — просто потребность его животной ипостаси, не более, а его человеческая часть ни в каких женщинах нуждается. Временами ему казалось, что он всё делает правильно, а временами — что нужно всё-таки попробовать сблизиться с Альви, чтобы узнать ее как человека и принять окончательное решение. Склониться к какому-либо из этих вариантов он не мог, и каждая встреча с Альви, с который они время от времени виделись по работе, превращалась для Мьюра в пытку. Они происходили не так уж часто — всё же убийства в Фокунни совершались далеко не каждый день, да и не по всем из них расследование вел Мьюр, а вскрытия делала Альви, но… Но общаться даже изредка Мьюру было тяжело: делать невозмутимое лицо, равнодушно разговаривать и постоянно давить в себе желание хотя бы прикоснуться.