— Ну, например, чтобы убить меня, — ровным тоном ответил Мьюр.
— Вообще-то, я бы могла, конечно, жаль, что мне это тогда не пришло в голову, — ухмыльнулась Яуконар. — Но я этого не делала.
— Возможно, — не стал спорить Мьюр, — но вы же понимаете, что на слово я вам не поверю.
— Не сомневаюсь. Что ж, давайте, вводите меня в этот свой транс, мне даже интересно. Хоть какое-то разнообразие среди здешней тоскливой рутины.
Не то чтобы подобная покладистость сильно удивила Мьюра — он уже не раз допрашивал осужденных преступников, отбывавших тюремный срок, поэтому знал, что ради того, чтобы хотя бы ненадолго избавиться от своего главного врага — скуки, они готовы на многое, но всё же не ожидал, что Яуконар так легко согласится. Такая покладистость наводила на мысль, что он всё же ошибся, и Вигюрбьёрг не вызывала оннурвера, но отступать было поздно, поэтому он достал трансовый маятник — блестящий тщательно отполированный серебряный круг с лунным камнем в центре на серебряной же цепочке — и начал плавно его раскачивать.
To, что Яуконар не сопротивлялась, облегчало задачу, хотя сила артефакта была такова, что допрашиваемый в любом случае поневоле сосредоточил бы на нем свой взгляд и неизбежно впал в магический транс. Но при добровольном согласии это происходило намного быстрее, поэтому не прошло и пары минут, как глаза девушки закатились и она расслабленно откинулась на спинку стула. Вставленный в маятник лунный камень тускло засветился, показывая, что допрашиваемый действительно вошел в нужное состояние.
— Известно ли вам, Яуконар Вигюрбьёрг, какие существа именуются оннурвера? — спросил Мьюр.
— Да, — подтвердила Яуконар.
— Назовите известное вам определение этих существ.
— Оннурвера — это существа, обитающие в иных измерениях.
— Вызывали ли вы, Яуконар Вигюрбьёрг, когда бы то ни было каким бы то ни было способом какое бы то ни было оннурвера?
— Нет, — выдохнула Яуконар.
На этом допрос можно было бы прекращать, но Мьюр не удержался еще от одного вопроса, отвечать на который Яуконар и на следствии, и на суде отказалась:
— Какое условие для отмены смертельного проклятия вы применили, когда насылали его на Лаугейра Юусгримссона?
— Если бы он любил меня, проклятие не сработало бы.
Мьюр остановил движение маятника и недоверчиво уставился на Яуконар. Как только воздействие артефакта прекратилось, девушка резко выпрямилась и распахнула глаза.
— Что, не ожидали? — криво усмехнулась она. — Ломали, небось, голову, что же я такое выдумала?
— Да, вы меня удивили, — согласился Мьюр.
Он действительно никак не мог сообразить, какое же отменяющее условие поставила Яуконар, чтобы и соблюсти правило о том, что оно должно быть теоретически выполнимым для проклинаемого, и добиться того, чтобы проклятие всё- таки сработало. Про отменяющее условие проклятия, наложенного на семью Вигюрбьёрг, рассказал Лаугейр: это было оформление отказа от наследства в пользу Яуконар в течение суток с момента наложения проклятия. А вот что она придумала для самого Лаугейра, никто до сего момента не знал.
— Но ведь с таким условием проклятие могло и не сработать, — добавил Мьюр.
— В этом и был весь смысл: если бы Лаугейр по-прежнему любил меня, я бы простила ему предательство, — печально усмехнулась Яуконар. — Но того, что он меня разлюбил, я простить уже не могла.
Мьюр ничего на это не ответил, молча нажал на расположенную на стене за его спиной кнопку, вызывая охранников, и, когда они явились, покинул кабинет не прощаясь.
Телефоны на Лаунтских островах работали только стационарные, но из тюрьмы Мьюр Вейндрурссону звонить не стал, не желая задерживать сопровождающих, ожидавших окончания допроса, чтобы вернуться с ним на Большой Лаунтский.
Воспользоваться телефоном посетители Большого Лаунтского острова могли в специальной переговорной, располагавшейся в Административном управлении. Дежурный проводил Мьюра и вышел, чтобы не мешать. Мьюр пару мгновений печально созерцал телефонный аппарат, а потом вздохнул и набрал номер Вейндрурссона.
— Что ж, — подытожил шеф УПФ, выслушав доклад следователя, — остаются, как я понимаю, два варианта: либо это всё-таки та аферистка, о которой вы упоминали, либо кто-то еще, прицепивший к вам оннурвера, пока вы были в санатории, возможно, из мести за какое-то из ваших прошлых расследований.
— Но эта Науртис Кюннлейг далеко не дура, она совершенно точно не согласится на допрос в магическом трансе добровольно. Сейчас она отбывает срок за мошенничество, ей и дали-то всего три года, поскольку она возместила большую часть причиненного ущерба, а за вызов оннурвера, приведший к тяжким последствиям, можно получить не меньше десяти лет. Поэтому я, честно говоря, не вижу смысла возвращаться в тюрьму и пытаться с ней поговорить. Если это всё-таки она, то неизвестно, что она может предпринять, узнав, что мы ее подозреваем.