— Ага, — блекло согласился рассказчик. Его тонкие ноги уже поднимали тщедушное тело по ступеням, длинные руки, согнутые острыми углами, покоились в карманах.
Все последовали за ним по тропке, огибающей пруд. Воды проклятым зеркалом едва отражали многоуровневые нагромождения свинцовых туч да скользили серебристыми языками волн по скале в самой сердцевине. На ней свила кольца гигантская змея. Она устремила свой взор ввысь с распахнутой пастью – оттуда извергался фонтан на десяток метров, тянулся к небосводу да ухал обратно бриллиантами брызг. Каменные резные бока рептилии поблёскивали от влаги, и она казалась от того живой. Вот-вот проглотит поток, захлопнет рот да ринется к глубинам озера.
— С солнечным светом было бы красивее, — почти капризно пробормотала подруга, настраивая камеру на смартфоне и выискивая лучший ракурс. Её речь взвивалась в монотонной мелодичности шелеста листьев, плеска и шума воды. Август только пожал плечами.
Экскурсия тянулась своим чередом. Мы поднимались на холмы и спускались к витым рекам под убаюкивающий рассказ, перелезали через камни, касались обтёсанных скал. Со временем объяснения стали интересной историей, сопоставленной из множества других. Та увлекала, как манили сменяющиеся образы фигурных изваяний, сказочных построек да безбрежной зелени. И порой я забывала о холоде, усталости. Только через некоторое время стала замечать, как ноют снова слабые мышцы, как поникают плечи. А карта говорила, что наше квест-собрание не охватило и половины парка. Побывали мы у статуи Купидона, постояли под большим валуном, неподвижном только чудом, увидели длинные лодочки подле воды, прозванной Стиксом. И далее обещали ещё больше удивительных мест.
Наша команда уступала «ведьмам» и немногим опережала других. Соперницы часто успевали приметить плохо спрятанный предмет до объяснений экскурсовода либо просто оказывались гораздо быстрее. Но впереди предстояло ещё достаточно шансов отыграться, так что мы не отчаивались. Наиболее резвой из нас была Алиса, однако и Августу, и мне несколько раз удавалось отыскать ответ.
Но чем дольше длился весь поход, тем рассеяннее я становилась. Дорога оборачивалась однообразной зацикленной лентой. Исчезали детали. Так мне удалось заметить вазу слева только когда прежде тихий голос рассказчика панически взвихрился. Гранитная посудина располагалась на массивной колонне в центре лужайки да выглядела такой неуместной, что большинство участников сразу рвануло к ней. Экскурсовод стал перед тем сосудом, широко раскинув схожие на ветви руки, и живо принялся за рассказ. Впрочем, его я благополучно прослушала. Но тот момент меня сильнее заинтересовало скопление камней разной величины справа. Покрытых мхом, небрежно разбросанных – дорога меж ними стелилась без понятного направления кольцами и спутанными спиралями, ускользала за разлогие кустарники да возникала снова где-то вдали.
— Критский лабиринт, — дождалась я объяснений. Смысл размещения скал сразу же прояснился.
Мне не требовалось вслушиваться в потекшую за сиплым голосом легенду. Однажды Алиса рассказала мне, к сожалению, в полном объёме, миф о Минотавре, царе Миносе и создателе той чудовищной путаницы из коридоров, Дедале. Помню, тогда я не особо оценила происходящее в истории да отдала предпочтение другим рассказам. Однако увидеть композицию из камней, всецело ей посвящённую, оказалось даже интересно.
Август точно так не обращал внимание на речь экскурсовода, что порой походила на скрежет несмазанных петель. Друг извечно кидал неодобрительный взгляд на небеса, неловко ёжился и отстукивал пальцами сбивчивый ритм. Его движения выглядели рваными. Беспокойными.
А небосвод и правда впечатлял. Смолистые тучи стремительно закручивались в некое подобие водоворота, вились, вторя каменному лабиринту тёмным зеркалом. В сердце той бури вспыхивали блеклые молнии. Они возникали одна за другой беспорядочной пульсацией вен и мгновенно таяли среди налитых тяжестью облаков. Следом – одна секунда, две, четыре – грохотало. Незримое титаническое колесо грома прокатывалось над поверхностью земли, и она боязливо содрогалась. Мнилось, именно он вытряс из небосклона остатки цветов. Другие, оставляя лишь серость, вспороли зарницы.
Дыхание бури опустилось вниз. Ветер ломил деревья без устали и жалости: кренил их к земле, выкручивал руки-ветви, выламывал крючковатые пальцы. И не смолкал ни на мгновение. Я безнадёжно пряталась за капюшоном и лёгкой кофтой, но его потоки всё равно дотягивались – чередой холодных игл по коже.