Я ступала вглубь, скользя пальцами по граниту. Ногти цеплялись за едва приметные выемки да отстукивали ритм в такты тех эмоций. Жар тянулся вдогонку очерченной линией, расползался вширь, будто стены накалялись изнутри. Он доносился до кожи пульсациями. Вначале удары казались мне настолько призрачными, насколько и несуществующими. Но они обретали чёткость. Силу. И даже когда я отдёрнула руку в испуге, стук не прекратился: он звучал в голове, проглатывал крики неба и заполнял каждую частицу тишины. Он стал отголоском моего собственного сердца.
А вслед пала тьма: грот озарило малиновое сияние. Оно наливалось постепенно, как и звуки. Загоралось ярче. И когда я обернулась его к источнику, свет стремительно ухнул в другие оттенки. Поражённый мой вздох погряз в шуме пульсации. Позади, прямо по выведенной пальцами траектории, тянулась полыхающая жила. Она разрасталась переливчатыми ветвями по стене, охватывала тугой сетью вен потолок и пол.
— Нет, нет, нет, нет…
Безостановочный шёпот не помогал отбросить прочь наваждение. Вопреки всем моим мысленным мольбам паутина сияний побиралась ближе. Её нити вспыхивали между трещин, разрезали камни, искажали всё, до чего дотягивался взгляд. Лишь отступила я на шаг, как они резко дёрнулись в стороны. И полностью заполонили пространство. Сияние теперь опутывало каждый уголок пещеры: его прожилки закручивались под ногами да ускользали за спину в глотку мрака. Грот уже не воспринимался прежним. Он стал гораздо больше.
Дыхание давалось мне тяжело, словно воздуха вдруг оказалось недостаточно. Мысли спутывали, чувства тянули в разные стороны: обычные кричали бежать, погребённые однажды просили остаться. Рассудок норовил соскользнуть в бездну, которой так старательно избегал. В итоге я просто застыла. Мысля, что сошла с ума.
Тогда-то и раздался режущий стук каблуков. В булькающем биении он прозвучал как-то особенно враждебно, противоестественно, будто ножи, впивающиеся в плоть. Неон отсветов высек из мрака женский силуэт. Неизвестная расплывалась в пелене ярких вспышек, но я цеплялась за её образ с разгорающейся надеждой. Она поможет мне выкарабкаться из странного состояния. Скажет, что действительность не изменилась. Что я потеряла сознание. Что у меня случился приступ. Даже если такого никогда ранее не происходило.
Но то чувство вскоре угасло: взгляду явилась знакомая фигура. Этот лик проступил в памяти сквозь густую-густую мглу – изящный бледный в ореоле тёмных волос.
— Тише, — мягко молвила она. Все возникшие слова и вопросы перемешались только сильнее и поблекли. Перестал подчиняться язык. Речения женщины действовали аки заклятие – ласковые и такие знакомые, — ты знаешь. В Громовом гроте стоит молчать.
Сейчас, находясь настолько близко к ней, слыша тот голос, я не могла избавиться от болезненного чувства узнавания. Каждая интонация женщины откликалась натянутой струной внутри, её движения мнились стёртым призраком прошлого. И та улыбка… и холод глаз. Но спросить что-либо не позволял незримый клей на устах.
Неизвестная ступила вперёд и плавно раскинула руки. Браслеты с тихим перезвоном скользнули по коже – за дребезжащим золотом на белизне рук проступило тату: паук, взвивший свою сеть на венах. В сознании против воли замелькали осколки кошмара. Я видела их даже сейчас, в ирреальном свете сияний. В размеренном стуке пространства звучала обрывающаяся нить. Так отчётливо, будто мир вдруг раскололся надвое. Но только на мгновение. Короткое и невообразимо-долгое.
— Тебе пора.
В воздух взметнулись нити. Они возникли из густой темени за плечами незнакомки и стремительным множеством понеслись покорно её движениям. Я дёрнулась в панике, но запоздало – чёрными змеями волокна обвили моё тело, заскользили по запястьям и ногам. Вместо крика из горла вырвался только сдавленный хрип. Тонкие, но крепкие, нитки стягивали руки да сжимали грудь, выхватывали из лёгких воздух. Мне не удавалось ни выпутаться, ни даже пошевелиться. Естество холодело от ужаса.