— Приведи Мелонику, — прошептала я с трудом. Подрагивающими пальцами утёрла выступившие слёзы. — Прошу.
Дух истаяла. Следом за ней растворился и холод: последние снежинки расплылись на брусчатке мелкими каплями. Глядя на них, я настраивала себя на дальнейшее. Думала, что процесс инициации проходил значительно неприятнее. Мысленно повторяла, что обещанная варлауктами участь куда страшнее. А они могли явиться в любой такт. И та беснующаяся масса людей, и эсофы. Тогда… взгляды, полные ненависти. Пламя. Злато, прожигающее плоть.
С рывком лодыжка стала на место. Я вскрикнула сквозь стиснутые зубы да учащённо задышала в попытке сосредоточиться на чём-либо помимо кошмарных ощущений. Со всем вскоре управится естество, стоило лишь вытерпеть. Так и повторяла себе снова и снова: «Нужно держаться, нужно оставаться сильной». Какое там! Сегодняшние сутки стали вершиной последней половины четырёхсезонья, её худшей частью. Родной дом пожирало пламя. Большая часть города преследовала нас.
Со счастливым днём появления меня.
Вдали усилился грохот: лязг оружия, стук копыт, топот, вопли. Под приближающуюся канонаду звуков я предприняла попытку пошевелить ногой, а тогда и встать. Давалось всё легко – исцеление даже частично сняло боль. Только мерзкая рана на руке истово напоминала о себе. Она медлительно разрасталась, шипела да искрилась, выжигая кожу до потемнения в глазах. Заживёт и это. Коль не предпринимать мер – неспешно и мучительно.
— Умеете Вы, уважаемая ильва, портить мне веселье, — сестра тихо выступила из тени – мне не удалось бы уловить её присутствие ранее, если бы не запах крови. Рубиновая жидкость окропила пучок гранитных перьев в руках Мелоники.
Около неё возникла ледяной дух. Черты лица Хлады стали естественно-отчётливыми, благодаря чему миру открылась обыденная их острота. В светлой голубизне глаз, как и всегда, покоилась отчуждённость.
— Вы не ладны извечно бегать от них. Тем паче от варлауктов.
Виновница происходящего лишь пожала плечами, излишне увлечённая добычей. Я не была в праве корить её за все события последних дней. Мы обе вели себя неосторожно после отбытия родителей. Ещё более опрометчиво – после их исчезновения. Людские головы давненько наполнились подозрениями о близости Проклятых. Сегодняшнего… стоило ожидать. Однако спасение собственных жизней далось бы значительно легче, коль Мирабела не вздумала бы затянуть в погоню Вознесённых!
— Что? — невозмутимо поинтересовалась она, приметив мой выразительный взгляд.
— У нас нет иного выхода, — вздохнула я. Слух уловил треск разрядов эсо, факелов и звон. Дыхания, срывающиеся с уст гневные слова, сердцебиения. Они приближались. Оставалось одно: — Только бежать.
* * *
Времени откровенно не хватало ни на обдумывание направления, ни на вопросы, что успевали проноситься в голове за лихорадочной цепочкой из «чёрт-чёрт-чёрт». Кто за мной гонится, что за сумасшествие происходит – не получалось сосредоточиться ни на чём помимо ужаса. События были настолько невозможными, что вскоре к жару во всём теле присоединилось навязчивое ощущение обмана. Однако поддаваться мыслям об этом я не собиралась.
Подошвы кед едва не зацепили ветви поваленной сосны. В момент приземления меня нелепо протянуло на палых листьях вперёд, но равновесие я не потеряла и миг спустя продолжила петлять меж деревьев да продираться через колючие кустарники. Чудище щёлкало клювом в опасной близости, обдавало крошевом разодранной коры и тянуло когти к болтающемуся за спиной рюкзаку, только поймать не могло, извечно сбиваясь моим странным передвижением. Нередко монстр кубарем скатывался с оврагов, бился о стволы да застревал меж колючих лоз – спасало только это. Пусть и совсем немного.
Сердце истошно колотилось. Его удары эхом раздавались в висках и сбитом дыхании. Горло саднило, словно мне пришлось залпом выпить бутыль ледяной воды, из-за чего каждый вдох проглатывался раскалённым шаром. Покалывание в боку превратилось в резь. Я терпела. Подстёгивала себя и запрещала оборачиваться. Постепенно усталость начала брать своё: ноги всё чаще цеплялись за узлы корней, перед глазами появились тёмные пятна. Страх придавал сил да удерживал от падения, но надолго ли? Однажды меня свалит измождение, а тогда… боязно думать, что тогда.