— Только бы выпендриться, — проворчала Моника. На границе зрения появилось ещё несколько красных лезвий. Они заплясали в её пальцах, словно затвердевшие сгустки крови. То ли так падал свет, то ли… ножи действительно едва сияли. — Показуха.
— Вы лжёте, — звонко вымолвила одна из ангелов. Скорее изрядно уставшая, нежели красивая. Затянутые в тугой хвост блондинистые волосы растрепались да спутались, а под глазами пролегли густые тени. В расширенных зеницах, в треплющейся жилке над бровями, в хмурости клубился гнев – особый гнев. Не злой. Отстранённый. Такой взор и мне внушал беспокойство, будто желтизна просачивалась прямо в мозг и выуживала оттуда всю тьму – чтобы ею выворачивало наизнанку. Усилием отстранившись от этих ощущений, я поняла, что никто уже и не смотрит в мою сторону.
— Позвольте нам уйти, — прорычала неизвестная беглянка. Густеющий сумрак съедал детали её облика, пока перед скудным в темноте зрением не остались только простые черты. Выше меня, в белой блузе с рукавами-фонарями, в перчатках без пальцев. Тело обхватывал корсет и подпоясывали ремешки, от которых вниз тянулась ткань. В таком странном мире это облачение не выглядело ненормальным. Верно ведь: ненормальна тут лишь я.
— Безнаказанно отпустить… вас? — с насмешкой спросил парень. Дёрганный, резкий, постоянно перемещающийся с места на место. Он оглядывался на своих, но те явно не торопились поддерживать его порывы. Старший и вовсе молчал. — Во имя Калиделла, с чего бы нам верить двум Проклятым? Тем более, эта ваша «пленница»… правильнее говорить «сообщница»?
Последние слова прозвучали откровенно издевательски. Несправедливо: оказавшись чёрт знает где, похищенная, покорствующая под угрозой смерти, я ещё и виновна. Та, что не способна ни постоять за себя, ни разобраться в происходящем, ни опровергнуть своё соучастие – кто знает, сколько успею произнести, прежде, чем лезвие полоснёт по горлу и всё несказанное забулькает вместе с кровью. Я проглотила обиду. Страх всё же был сильнее.
— Если варлаукт не способен отличить человека от Проклятого, то мир катится, — на миг прервавшись, Моника преувеличенно тягостно вздохнула, — в бездну.
Нож рассёк воздух и упал прямо в руки, обтянутые перчатками – снова и снова, вверх и вниз, выплясывая меж пальцев, точно смертоносная юла. На нервы это действовало знатно, при чём всем. Похоже, девушке это доставляло особое удовольствие.
— Нет, это человек! — торопливо выпалил тот же ангел… или «варлаукт»? Его крылья встрепенулись, будто парень уже порывался вступить в бой, но красноречивый взгляд старшего не позволил приблизиться и на миллиметр. Такая суматошность заставляла думать, что он являлся не более, чем новичком, только-только допущенным на дело. А возможно, иного и не требовалось для ловли… кого? Проклятых? — Вот только…
— А-а, проблемы со зрением, да? — протянула Моника с отчётливой фальшивостью в сочувственных нотках. — Мне стоит вырезать её сердце и преподнести вам на блюдце, чтобы великие Вознесённые смогли увидеть, в силу своей близорукости?
— Не всякий Проклятый отличим кровью и сердцем от людского, — протараторил он, словно ученик на экзамене заученный ответ, но тут же нахмурился. Побагровел. — Ах ты, поганая…
— Совет разберётся, — перебил его старший. Не голос: кувалда. Каждое слово – удар, не допускающий возражений.
Я закусила губу сильнее обычного, когда холодное прикосновение металла стало куда ближе – пусть, казалось бы, ближе возможна лишь царапина на коже. Однако же кровь ощущалась только на языке, а шею не пекло от повреждения. Моника, похоже, хорошо понимала, как обращаться с оружием. Впрочем, чести ей это не добавляло. Положение тоже не воспринималось краше. Тело вдруг охватил жар. Я прижала дрожащие пальцы к стене, пытаясь успокоиться, прогнать отвратительное чувство ужаса. Здравый смысл, тем не менее, продолжал безумно торочить своё: «Одно движение – оборвётся жизнь».
Что нить перерезать.
Вторая Проклятая нервно отступила назад, шаркнув подошвами сапог по пыльной да потрескавшейся брусчатке. Её пальцы крепче сжали рукоять меча. Варлаукты подошли почти вплотную, выставив перед собой лезвия и растянув полыхающие верёвки – нет, целую сеть. Как бы ни прикрывались похитительницы моей жизнью, а их ситуация с неумолимой скоростью ухудшалась и стремилась к уровню, на котором застыла я сама.