Неизвестная беглянка действовала скованно. Она легко парировала атаки, изредка их вовсе избегая, а в нападение переходить не торопилась. Каждый выпад производился будто неохотно, с большой осторожностью. Разбирайся я лучше в фехтовании, сделала бы какой-то внятный вывод, но единственным отчётливо ясным было то, что это явно шло на руку Вознесённой. Она ничем не ограничивалась.
Я сидела прямо на земле, неспособная ни двинуться с места, ни оторваться от сумбура перед глазами. Мысли о побеге существовали в первые мгновения свободы, однако же истаяли, лишь пришло понимание, что продираться сквозь лезвия ещё более рисково, нежели оставаться на месте. А после позабылись: перед происходящим-то. Сверкание мечей, алые ножи, гигантские перья, расплывающиеся на скорости фигуры. Решения тут принимались за доли секунд. Незримо загоралась магия. Городу было всё равно. И даже целому миру. А вот мне, затравленной гнусным ощущением реальности событий, никак не удавалось это принять.
«Неправда, неправда», — кричало сознание, переча недавним заключениям. И только страх удерживал меня перед бездной. Только знание: «Правда».
Тело вжалось в стену, но, как бы ни хотелось, оно не могло в ней раствориться. Тогда мне не пришлось бы молить безжалостную реальность, чтобы беда обошла стороной и не задело оружие, чтобы никто-никто не заметил. Возможно, сражение не закончится: растянется на долгие минуты. Часы. Возможно, решится прямо сейчас – спустя вздох. Вот-вот.
Казалось совершенно неясным, на чьей стороне окажется победа. Чаши весов, словно заведённый маятник, склонялись туда-сюда, и преимущество перескакивало из одних рук в другие с той же стремительностью, что любые движения. Моника пыталась, пока тщетно, управиться со старшим варлауктом. На её лице алела длинная полоса, а плечи едва ли не упирались в угол меж двумя криво построенными зданиями. Ещё немного – девушке некуда станет бежать. Она находила способ выкрутиться и отбиться, но таким ухищрениям однажды настанет конец. Ножи, аки красные когти, полосовали доспехи: улица хохотала скрежетом, скрипом да сдавленным рыком Вознесённого.
Однако нечто изменилось в составляющих. Вновь дохнуло холодом: теперь ощутимым и острым. Его укусы истязали обнажённые участки кожи да пробирались за шиворот. Температура падала, пока на бугристой дороге не расползлась тонкая прослойка инея. Не всюду: в определённых местах, будто кто-то ею управлял. Морозное потрескивание с трудом различалось среди звона, а витки узоров слизывали густые тени. Моника это, впрочем, заметила. И ухватилась за шанс. Обманчиво вильнула левее и, подстраиваясь под реакцию соперника, хлестнула остриями – тот и отступил, пропуская перед собой удар. Высчитанные шаги подвели: варлаукт пошатнулся на скользкой земле. Не упал, а лишь ненамного сбился с алгоритма. Девушке большего и не понадобилось, чтобы его повалить. Миг – она взгромоздилась сверху, прижимая Вознесённого хрупким телом к брусчатке. Миг – сжала короткие волосы. Миг – ударила иссечённую шрамами голову о жёсткие камни.
Ещё один выведен из игры. Равновесие пошатнулось к определённой грани.
Сосредоточившись на одной стороне происходящего, я почти полностью упустила то, что творилось на другой. Незнакомой Проклятой не помогали странные силы, однако и тут битва постепенно подбиралась к завершению: не успела вклиниться Моника. От многочисленных, пусть мелких, но досаждающих ран, варлаукт стала медлительнее, а её движения – ограниченнее. Она отчаянно вертелась, выписывая мечом золотые дуги и прочерки, но это не спасало от выверенного натиска. Пропускались удары. Крылья влачились по земле, набухая красным. Нападение переходило в ломанную защиту. Так беглянка обрела контроль над положением. Её оружие плашмя стукнуло соперницу по спине, тело ловко увернулось. Поторопившаяся с контратакой соперница по инерции полетела вперёд. Следующий же толчок – рукоятью – пришёлся на её темя.
Вот и всё.
— Твою ж… — выдохнула я.