— Даймоновы сольвиры, — Моника метнула нож за спину. Он вернулся миг спустя, — даймоновы бестии.
— Весело?
Белая, Хлада, частично проявилась из сверкания снежинок. Её лицо обволокла тонкая пелена инея и трудноразличимое любопытство. Ирреальные очертания да струящаяся льдистая дымка делали из той нечто призрачное. Возможно, она им и являлась.
— О, весьма! — осклабилась девушка в ответ и довольно щёлкнула пальцами, только разнёсся рассерженный вой. Алое снова оказалось в ладонях.
— Неисправима, — выдохнула Джессика. Её голос срывался от бега – отличительно от остальных. Хлада смолчала. Я даже не заметила, когда она исчезла.
Пока солнечные бестии вспарывали городской сон золотом, перед нами неожиданно вспыхнул свет. Не порождённый львами: другой. Зеленоватый, слабый, он исходил от витающей сферы и вырезал из мрака щуплую фигуру. Некто замер на крыше, наиболее близкой к заброшенной постройке. Некто преграждал путь.
Джессика невольно замедлилась, однако вскоре вынужденно нагнала прежний темп: мы не имели права останавливаться. Она встревоженно покосилась на своих спутниц. Моника слишком увлеклась разбрасыванием лезвий, чтобы беспокоиться о возникшей проблеме, а буран не торопился менять траекторию.
Кто бы нас ни поджидал, иного выбора не было.
Только бы хватило сил.
Жалобное «больше не могу» погрязло в кашле. Холод терзал саднящую грудь. И пусть я не произнесла ни слова, Джессика услышала. Поняла.
— Ещё немного, — сказала она, хотя, похоже, сама не особо-то в это верила.
Мир чернел, истлевая, словно подпалённый клочок бумаги. Мышцы натягивало столь надсадно, что всякий шаг полосовал тело пламенем. Оно охватило меня: пред глазами плыло, точно от жара. Поверхность под подошвами норовила ускользнуть, предательски покачнуться – подобно прежде ровной архитектуре. В какой-то момент я утратила равновесие. Высота и обваливающаяся черепица потащили тело к краю, пока пальцы тщетно цеплялись за выемки и обламывали ногти. Джессика подхватила меня, но сама тоже удержалась лишь чудом. Это была последняя капля. Когда восстановился баланс, сумасшедший ритм продолжил ход, однако любое движение теперь обещалось стать последним. Я хотела упасть.
— Немного, — прошептала спутница снова.
Основная нагрузка возлегла на её плечи: мои силы окончательно обратились пеплом. Джессика всё чаще соскальзывала в скоростной поток, рваными рывками преодолевая оставшееся расстояние. Это изматывало, но она упорно тащила меня дальше, словно и не задумывалась о том, чтобы бросить. Странно, ведь я была балластом, сколько бы ни прилагала сил.
Неизвестный силуэт приближался и попутно обрастал деталями. Сквозь слёзы и тьму проступили очертания зеленоватой, возможно, лишь в свету светила, формы, которую я видела немногим ранее у трёх человек. Прочертились тёмные волны волос, бледнота кожи. Женская фигура. Большего от зрения ожидать не стоило. Моника уже замерла с ней рядом, и мне показалось, что меж ними завязался расслабленный разговор. Хлада материализовалась поодаль, но тоже не выглядела обеспокоенной. Хотя бы там нас не подстерегала беда.
Прыжок.
Только ступни соприкоснулись с нужной кровлей и раздалось глухое «бам», девушка в травянистой мантии – верно её я и замечала ранее – резко вскинула руки. Округой потянулся неразборчивый шёпот. Странный, безнадёжно перекрученный язык звучал столь непривычно и неправильно, что мне никогда не удалось бы его повторить. Даже слышать тот было тяжело. Над пальцами неизвестной, обвязанными чёрными нитями, всего на миг загорелись расплывчатые символы – их тоже не получилось рассмотреть. На эти недоступные моему пониманию действия ушло от силы несколько секунд, а вот изменилось мало: видимое пространство лишь едва всколыхнула рябь.
Сольвирам оставалось всего несколько скачков, однако почему-то никто не торопился срываться с места. Я встревоженно покосилась на Джессику, которая воспринималась ранее наиболее понятной из ненормальной компании, а она не могла оторвать взгляд от незнакомки.
— Элеонора? — спросила с неверием.
Упомянутая в ответ кивнула да сбросила с головы капюшон. Смутный свет возлёг над глубоко посаженными глазами, насыщая под ними тени – и они густели только пуще в сравнении с яркой, но постепенно тускнеющей зеленью радужек. Лицо не вытянутое и не слишком короткое, не излишне мягкое и не колюще острое, не круглое: квадратная форма. Небольшая горбинка на прямом носу. Полные тёмные губы. Взгляд опасливо и быстро скользнул по мне и Хладе.