Время безудержно текло и приближались новые акты представления. Война верумов и даймонов оставляла на земле уродливые рытвины, и сколь ни пыталась округа залататься после полученного ущерба, с каждым ударом появлялось ещё больше ран. Однако Норедитилль быстро оправится по прошествии ночи. Только пуще разрастётся, вскармливаемый образованным битвой искажением.
Химера наблюдала за перекатами сил, позволяя творению тратить такты на попытки перевести дух. После, едва внутренний отсчёт времени достиг следующего значения, шевельнула пальцами из кости. За её плечом, сплетясь из эсо, завихрилась бездонная воронка: окно к тропам за кулисами мира.
Парень не стал дожидаться приказа и, отстранившись от скалистой опоры, побрёл до перехода. Его спутанный шаг выглядел марионеточным и обрывистым; ноги то и дело норовили подогнуться. На низко опущенные плечи, более не спрятанные под красной тканью, словно осели не дождевые капли, а тяжесть небосвода. Уста сшило безмолвие.
И всё же он замер у каймы колдовского водоворота. Словно пытался разобрать нечто связное в криках призрачного урагана. Словно чего-то ожидал. Того, что дева никогда не могла ему позволить.
— Только посмей ослушаться, — отрешённо бросила Химера, пусть знала, что вовсе не это мальчишка жаждал услышать.
Чернота жадно проглотила его очертания. Воронка захлопнулась.
Одиночество фантома продлилось недолго, даже если взаправду оно не было полным. Особенно сейчас, когда округа потрескивала, а повелительный голос в естестве обрёл необычайную громкость – почти как тысячелетия назад. Она даже едва успела окунуть сознание в воспоминания, прежде, чем в просветах позади показались приземистые силуэты. Самое время.
Монстры юрко ступали в одновременно и сгустившейся, и поблёкшей ночи, а посреди них мелькала рдяная людская фигура. По мере приближения процессия замедлялась: преодолевала буреломы, слушала крик – и поникший человек, мнилось, силился расправить плечи. Дева уже чуяла его душу, едва запятнанную влиянием эсо. Ту, на которую она повесит нужный след.
Тот мужчина болезненно отворачивался от столкновения двух аспектов, но присущий его сути интерес подначивал смотреть. Он жаждал увидеть и плетения реальности, и бело-чёрные волны энергии, но всякая такая попытка, знала фантом, приносила лишь опасный привкус безумия. Следом – дыхание грезящейся смерти.
— Не глядите, — проронила Химера, — это уничтожит Ваш разум.
— Что происходит? — Голос собеседника отличался от того, что принадлежал парню. Не юношеский – скрипучий и горький от времени.
Стёкшаяся под камни вода испуганно расступилась перед шагом фантома. Обнажила сырую землю да едва примятые травы, потом сомкнулась за подолом, будто пожелала стать его продолжением. Чудовища расступились, пропуская ведомого вперёд. Тот, не единожды оборачиваясь, норовил сгорбиться и тянулся руками к шее, словно ожидал, что дева вот-вот вспорет ему глотку.
— Стоит полагать, не одна сторона притязает на выигрыш, — Химера позволила себе изобразить лукавую улыбку, — однако на уговор их распря не влияет. Так или иначе…
Фантом приподняла крышку ларца, перчатки – так, чтобы человек уловил отблески на гладкой поверхности камня. Голос артефакта вкрадчиво расползся округой и жалобно умолк, снова оказавшись в тесной темноте.
— Как условились, уважаемый.
Недоверие и боязнь правили людским разумом: он снова открыл шкатулку в желании самолично удостовериться в правдивости увиденного, но прикоснуться обнажёнными пальцами к драгоценности не рискнул. И пока его суть раздирали сомнения, Химера мягко колыхнула паутину мироздания.
Воздух зарябил от эсо – образовалась новая воронка перехода. Потянуло солоноватым бризом, далёким от лесной сырости. Закручивающиеся недра притянули к себе взгляд человека, подманили, нашептали, и тот, поколебавшись, направился к черноте.
— Твоей сущности свойственна ложь, — проскрипел мужчина, отстукивая узловатыми пальцами по деревянной поверхности. — И всё же итог сотрудничества куда выгоднее личных целей. Даже для… него.