— Нисколько не преуменьшаю, — слова погрязали в громогласных раскатах и смешке, что прозвучал в её сознании, — Вашу ценность, Райф. В нынешнем и грядущем.
Собеседник показательно хмыкнул, выражая то ли неудовлетворённость, ли неверие, а после скрылся в переходе с ларцом и заточенным внутри него сердцем-камнем. Дева, впрочем, знала: на сей раз она произнесла именно то, что желали услышать.
Сражение достигло апогея. Лес уже не выдерживал натиск духов и теперь ломился от малейшего дуновения. Пространство натужно трещало вместе с далёким эхом молний, так, будто в небесах должна была снова разойтись трещина. В образовавшемся месиве стало тяжко различать, где взвиваются даймоны, а где – верумы. Потусторонняя масса пенилась по широкой дуге вокруг фантома. Она пребывала в оке бури, но оставалась к ней безучастна: как всегда, так и ныне, постепенно прекращая быть собой и раскрывая суть крепнущему внутри голосу. К деве возвращалось истинное естество, подчинённое слаженной цепочке холодных мыслей.
Разум Химеры посетила одновременно чужая и своя мысль: предстояло закончить то, что ею было начато.
Хватило одного слова. Имени. И нечто изменилось. Внешне чащоба осталась прежней и бой не прервался, но тяжёлый воздух загустел. Округа вдруг испуганно сжалась под накрывшей мир незримой вуалью. За нею словно таился чей-то неусыпный взор; дева ощутила, как скользит он по закоулкам леса, напряжённым телам духов да ней самой. Возмущение верумов раздалось стекольным звоном. Это рушило негласный уклад. Это вело к катастрофе.
Однако ничего подобного не произошло. Потянулось тихое дыхание, в глубине коего скользнули бесшумные слова. Химера не улавливала их мотив, поскольку своей душой была слишком от того далека, но знала, что среди мягкого шёпота призванной ею сути повис неуклонный приказ. Его услышали, ему покорились. Тени вняли своей госпоже и растаяли. Тогда сникла и потусторонняя пелена. Потерянно застыли выдранные из сражения верумы. Битва окончилась, и в ней не стало ни победителей, ни сверженных – лишь разруха да свершённая уловка.
Дальнейшее проскальзывало мимо Химеры. Она не закрывала глаза и порой замечала рассеянное мельтешение духов, но внимания не обращала. Их хрустальные голоса для неё смазались – стало не важно, какой они крыли смысл. Слегка поутихший, но всё же бойкий дождь хлестал белую кожу, потоки воздуха ворошили волосы и рассекались её витыми алебастровыми рогами. Фантом не шелохнулась, даже когда мимо пронеслись верумы – дальше и дальше, в поисках утраченного следа вора. Следом засеменили прочь чудища. Медленно потянулся лес. Однако значение имело лишь то, что вихрилось в сердцевине девы. Оно росло, заполоняло тело силой. А вместе с тем исчезала воля.
Химера очнулась после невыносимо долгого забвения. Вдохнула разрежённый воздух, легко оцарапала кожу костяными пальцами. Теперь, двигаясь и слыша, как тянутся её марионеточные нити, она видела всё полноценным. Предельно ясным. Теперь обрело всё смысл.
Кто-то другой был ею. Аура фантома расползалась ввысь крыльями: могущественная, гигантская. Титанической тенью она нависла над землёй, возрастая за предел крон да виднеющейся горной гряды.
Кто-то другой смотрел её глазами, когда из потайных уголков снова выскользнули все тёмные силуэты. Бесформенные и безликие фигуры, прокажённые звери, гротескные людские очертания – даймоны смотрели на неё с примесью интереса и растерянности. Непонимания… следом и гнева. Только на устах Пожирательницы Судеб застыла тень ухмылки.
Кто-то другой слушал её ушами, погружённый в бессвязный шёпот. Они гремели – всё громче и громче, но доносились столь же невнятными да искажёнными, что и всегда. Порой осколки слов складывались в нечто осмысленное, а после обрывались и ухали в прежнюю беспорядочность. Только суть их оставалась неизменна: духи жаждали сердце-камень.
И кто-то совершенно иной заговорил её устами.
— Давайте сыграем…
Глава 1: Оковы снов
Автомобиль быстро катил по широкому шоссе, плавно объезжая попадающиеся на пути ямы – едва ли не обязательную составляющую местных дорог. Сменившие всего пару минут назад городской пейзаж деревья быстрой чередой мелькали за окном. И сладостный их шорох, и гудение мотора, и сопутствующий скорости шум ветра утопали в громкой музыке, что разносилась по всему салону. Алиса обожала эту песню. Наши вкусы, как правило, совпадали, и всё же для меня оставался загадкой тот факт, что спустя тысячное прослушивание мелодия включалась вновь и вновь, ей не надоедая. Но, должна признать, именно эта песня всегда казалась наиболее подходящей для путешествий – длительных и не очень.