Конечно, солдат с мечом легко порубит гребца, будь тот с оружием или без. Да он десять гребцов порубит. Только при условии, что ни один из десяти, а даже и один из одного не подберется вплотную и не переведет поединок в борьбу.
Стоит гребцу схватить солдата – и солдату конец. Солдат не тренируется драться без оружия, а гребец, попав в специфическое, но мужское и иерархическое общество, борется за уважение руками и ногами, не имея даже гнутого ножика. Да и в силе он превосходит солдата достаточно, чтобы компенсировать отставание в ловкости и скорости.
Тодт стал как бы искрой, швейцарцы сразу вспыхнули как порох на запальной полке, смелые и несломленные воспламенились как основной заряд, и только после этого в бой вступило пассивное большинство. Как пуля, без которой не поразить цель, сколько бы ни было пороха.
Когда божьей проповедью и личным примером Тодту и компании все-таки удалось поднять малодушных, почти каждый из них смог крепко схватить своего солдата. Редкий солдат осилил вывернуться или хотя бы не бросить оружие. Те из них, кто сражался среди скамей, а не на центральном настиле, провалили мораль и отступили, а абордажная команда на последнем дыхании атаковала в обоих направлениях от мачты.
- Нехристей… - привычно начал Тодт и осекся. Не за борт.
- Как так-то, Джованни? – спросил Тодт, - Я же бился вместе с нехристями против христиан.
- Рабовладельцы не христиане, - опередив Джованни, с акцентом ответил какой-то грек, - Раб божий не должен быть рабом ближнему своему.
- Человек рожден умереть свободным, - сказал Мятый, - Лучше каменоломни, чем вот это вот все.
- Да лучше горбатиться в мастерской или выгребные ямы вычерпывать, - сказал кто-то еще из новых союзников, - Ну его к дьяволу в задницу, это море.
Что положено делать после успешного абордажа? Что делал старый капитан?
- Дораду разбудить и поставить к рулю! – скомандовал Тодт. Должно быть в мире что-то постоянное и незыблемое.
- Иду-иду, - отозвался Дорада, поднимаясь с «Химеры».
- Поднять паруса! Курс на Аренцано!
Джованни скинул дублет и разглядывал синячище с кровавой раной посередине. Попробовал подвигать левой рукой, поморщился.
- Бруно, Мятый! Поднять паруса!
- Я только уд срамной могу поднять, - ответил Бруно, - И то левой рукой.
Правую руку ему уже туго перевязал какой-то добрый человек. Но крови успело вытечь достаточно, чтобы почти полностью покрасить правую штанину.
Мятый сидел на скамье и тяжело дышал. Его руки дрожали. Ага, «накрыло», как в каменоломне после драки. Стоит ему выпустить пар, и он успокаивается, что даже за нормального сойдет.
- Я… Сейчас… Подниму… Только я забыл, как оно делается… Покажет кто-нибудь, и я подниму… - пропыхтел Мятый. Такого дисциплинированного бесноватого Джованни в жизни не видел.
- Еще матросы есть? – крикнул Джованни и огляделся. А кто у нас теперь вообще есть из экипажа?
Из недавнего населения галиота чуть ли не в полторы сотни человек осталось около двух десятков. В смысле, на ногах осталось. Половина из них уже поскидывала грязную одежду и бинтовала раны более-менее годными тряпками. Под скамьями стонали раненые.
Подошел русский.
- Chtonado?
Джованни показал на паруса. Русский развел руками.
- Что, парни, матросов нет? – бодро спросил Доменико, который всю битву просидел у себя на «Химере», удивляясь, как он согласился на эту авантюру и стараясь как можно быстрее протрезветь настолько, чтобы в компании с Дорадой свалить подальше, - Если надо, то за долю в добыче я матрос!
- Конечно надо. Платим золотом!
- Господин рыцарь, вам еще матросы не нужны? – спросил Доменико, - Тут к нам один спрыгнул.
Вслед за Доменико на палубу влез мокрый мужик, одетый по-матросски.
- Нужны, - Фредерик схватил матроса за плечо и толкнул в сторону мачты.
Мужик не удержался на ногах и упал на колени.
- Сеньор, не убивайте! Я просто матрос, я с вами не дрался, гребцов не обижал!
Доменико дернулся как будто скептически.
- Он матрос? – спросил Фредерик, - Ты его знаешь?
- Лука его зовут, - ответил Доменико, - Из рыбаков.
Доменико не понял, каким образом Лука, с которым еще вчера они выпивали за одним столом на свадьбе Кармины и вот этого рыцаря, оказался на «Пегасе». И матрос ли он на самом деле. Но по привычке не стал говорить лишнего. Мало ли в Генуе рыбаков по имени Лука?
- Отлично, - кивнул Фредерик, - Старпом, забирай его.
Кто-то из выживших направился к двери в кормовую каюту. Фредерик отогнал его, сопроводив итальянские ругательства международными жестами кинжалом и открыл дверь сам. Жестоко измятые латные перчатки висели у него на поясе. На шлеме и на кирасе появились свежие зарубки.