— Сначала вскарабкаемся, а потом залезем в мешки, — сказал Степа.
— Однозначно! — кивнул Вася.
— Ой, ребята! — неожиданно закричал Стасик. — Надо же было не есть целый день. И молчать. А мы треплемся. И понаедались! У нас на ужин были сырники, мои любимые! Я пять штук слопал.
— Ну и что? — пожал плечами Степа. — На здоровье! А завтра будешь голодать. Там же не сказано, что сначала надо голодать и молчать, а потом ночевать на дереве, а не наоборот. Значит, сначала переночуем, а завтра уже будем голодать и молчать. Кстати, завтра и уроки не сложные, даже, если за молчание двойки получим — не беда. И весь класс уже будет знать о нашем ночном приключении. И мы еще и в записки напишем, почему молчим.
— Завтра у нас на обед вареники с творогом. Мои любимые, — вздохнул Стасик.
— У тебя все любимое! Обжора! Перебьешься! — сказал Степа.
— Однозначно! — поддержал его Вася.
Деревья себе ребята выбрали загодя, с вечера. И ветки даже наметили. Чтобы не упасть, когда заснут, решили привязаться — Степа специально разыскал в туристическом инвентаре родителей крепкие веревки.
И вот они уже лежат на балконе и тихо переговариваются, чтобы не заснуть. Наконец свет у родителей погас, и оттуда долетело могучее, с паровозным присвистом храпение. Степа сделал знак, что операция начинается. Они сбросили спальные мешки с балкона, а затем спрыгнули сами.
— Значит, так… — конспиративным голосом заговорил Степа. — Забрасывайте мешки на деревья, вскарабкиваетесь и залезаете в мешки, а потом привязываетесь.
— Ага! «Залезаете!» Легко сказать! — кряхтел Стасик, безрезультатно стараясь залезть в спальный мешок, сидя на ветке.
— Ой! — вдруг вскрикнул Вася.
— Что такое? — спросил Степа.
— Мешок упал!.. Однозначно!
— Слезай и однозначно начинай все сначала! Лопух! — ругнулся Степа.
Внезапно что шмякнулось на землю и послышался вскрик Стасика.
— В чем дело? Что там еще? Снова мешок упал? — спросил Степа: в темноте ничего не было видно.
— Упал. Вместе со мной… — вздохнул Стасик.
— А ну вас! Подождите, я сейчас слезу, помогу вам, — сказал Степа и слез со своего дерева. Сначала он помог устроиться Стасику, потом Васе. Привязал обоих веревками к стволам, а затем полез устраиваться сам. Долго возился, ни как не мог умаститься. Острые сучки кололи спину, давили невероятно. Ребятам то он помог и мешки порасправлял, и к стволам привязал, а ему же никто не помог. Через несколько минут Степа понял, что до утра выдержать на этих сучках он ну никак не сможет.
— Вот беда! — бормотал Степа. — Надо было загодя гнездо устраивать. В заметке же написано, как девочка бревно на дерево затащила, чтобы удобно было спать. А я недооценил. Не выдержу я не то что до утра, а вообще больше пяти минут. Что же делать?.. — и делано весело закричал ребятам. — Эй! Стасик-патерасик! Вася-пантерася!.. Как вы там?
— Пока что o’кей! — первым откликнулся Стасик.
— Однозначно! — подхватил Вася. — А ты, Степа-пантеропа?
— Я — Степан-пантеран!
— Не-не! Степа-пантеропа! — засмеялся Стасик. — Сам напросился!
— Однозначно! Ха-ха! — захохотал Вася.
Степе совсем горько стало. Надо было немедленно что-то придумывать.
— Слушайте, ребята, а… а если воры появятся? — зловеще произнес он.
— Какие воры? — оборвав смех, спросил Стасик.
— Квартирные! Которые по квартирам ночью лазят! — нагнетал атмосферу Степа. — Тетенька Информация такие случаи страшные рассказывала!.. Сейчас такая преступность!.. Еще и убьют нас! Чтобы не было свидетелей.
— А ну тебя! Что ты раньше об этом не говорил? — воскликнул Стасик.
— Мне самому только что на ум пришло… Ой! Дождь, кажется, начался! Мне что-то на нос капнуло.
— Никакого дождя нет. Это тебе ворона на нос капнула.
— Однозначно!
Стасик и Вася были настроены весело, им ничто не мешало, и ночное приключение казалось им уже интересным, даже захватывающим.
Степа был в отчаянии. Не мог же он, инициатор «Черной пантеры», первым давать отбой!.. «Хоть бы и правда вор какой-нибудь появился!» — подумал Степа.
Но спасение пришло не в образе вора, а в образе злющей собаченции — бультерьера Лелика, которого вывел прогуливать бизнесмен из пятнадцатой квартиры Иван Иванович Бобченко. Оказывается, Бобченко всегда выводил свою страхолюдину так поздно, чтобы никто не пугался.
Степа об этом не знал, потому что всегда уже спал в это время… Спущенный с поводка бультерьер Лелик поднял лапу как раз под деревом, на котором был Степа. Степа вскрикнул (ей-богу не нарочно!), и бультерьер запрыгал, оглушительно гавкая и пытаясь цапнуть Степу за седалище.