– Если англичане все-таки отважатся на такого рода безумие, враги Германии попытаются использовать этот факт в своих целях.
– Вы имеете внутренних врагов?
– Их тоже. Эти безответственные люди полагают, что на Западе до сих пор мечтают повернуть наше оружие против наших заклятых врагов.
– Вы имеете в виду большевиков?
– Ты верно уловил перспективу. Это позволяет мне быть более откровенным. Имей в виду, Алекс, ты – человек будущего! Твое время наступит после неожиданного конца, который вполне вероятен, а пока ты чужак. Такие, как ты, всегда будут считаться здесь чужаками. Тебя защищают твой капитал, близость к Людвигу, очевидная связь со мной, но в какой-то момент этого может не хватить, особенно, если ты позволишь себе вляпаться в какую-нибудь историю… Кто-то может решить, что вот он, удачный момент, чтобы вытряхнуть из «красного барона» как можно больше денежек. Я не исключаю, что болтуны с набережной Тирпитца[3] (сноска:) постараются подбить тебя на какой-нибудь необдуманный поступок.
Он сделал паузу, затем так же тихо и туманно продолжил:
– Возможно, они предложат связаться с твоими бывшими дружками по ту сторону фронта, – он кивком указал на восток, затем строго предупредил: – Не вздумай идти у них на поводу!
– Это шутка?!
– Я не имею обыкновения шутить. Имей в виду, их мало интересует судьба фатерлянда, в первую очередь им нужны твои деньги, а ты еще можешь понадобиться новой Германии. Эти авантюристы способны на все. Они готовы схватиться за соломинку. Они сдадут тебя с потрохами.
После паузы он добавил:
– Держись от них подальше.
Мне не надо было изображать растерянность – я был воистину растерян. Вспомнились намеки Ротте, его просьбы отложить затянувшийся расчет по долгам. Вспомнился его дружок из абвера… Оказывается, у офицера СД могут быть друзья в абвере!! Мы встретились в ресторане на Ноллендорфплатц…
Но за всеми этими мелькающими домыслами таилось что-то мрачное, куда более существенное и важное для меня и для моих кураторов из Кремля, чем долги какого-то помешанного на Льве Толстом бабника, пусть даже он является штурмбаннфюрером и сотрудником СД.
Дядя Ялмар что-то говорил насчет Гесса?..
Выходит, два с половиной года красные в одиночку устилают своими телами поля сражений, потому что кто-то очень умный на той стороне Ла-Манша решил издали поглазеть на схватку нацистского быка и большевистского медведя? Выходит, моя Тамара получила бомбой по голове только потому, что кое-кто договорился обходить друг друга стороной?
С этого места я решил разобраться подробнее.
– Насколько мне известно, в рейхе было объявлено, что Гесс сошел с ума и именно по этой причине сбежал в Англию.
Дядя Ялмар пожал плечами.
– Достаточно и того, что я сказал. Хотя, если использовать твое предположение в качестве версии, можно допустить, что безумный поступок Гесса имел своим результатом устную договоренность – в течение трех лет ни Англия, ни Германия не будут пытаться высадиться на чужое побережье.
– Другими словами, Ла-Манш должен был считаться нейтральной зоной?
– Да, для сухопутных войск. Тогда кое-кто в рейхе не обращал внимания на возможности современной авиации. К тому же три года казались фантастическим сроком, ведь фюрер вполне обоснованно решил поставить Россию на колени за пару месяцев. Одним словом, это было джентльменское соглашение. Я настаивал – англичанам нельзя доверять! Нам нужен мир, закрепленный договором, таким, например, как Пакт Молотова – Риббентропа, иначе английская лиса вывернется. Меня не послушали. Англичане сдержали слово, но это не помогло нашим оголтелым!
Некоторое время Шахт стоял, уставившись в завешенную сухими стеблями хмеля кирпичную стену. Что он там разглядывал, не знаю, но взгляд его был целеустремлен и сосредоточен.
Продолжил он едва ли не с выкрика.
– У нас на юге лежало мягкое подбрюшье Европы!
Я вздрогнул и тут же осадил себя – помалкивай!
– Овладев Средиземноморьем, затем Ближним и Средним Востоком, Германия сумела бы без всяких авантюр поставить Англию на колени. Затем, опираясь на ресурсы России, мы смогли бы нанести заокеанским воротилам неотразимый удар. Вот тогда бы пришла очередь Советов.
– Выходит, речь шла об очередности целей?
– Конечно. Даром, что ли, я восстанавливал мощь Германии, униженной и оскорбленной Версалем! До тридцать девятого года мы брали то, что принадлежало нам по праву. Но нельзя было спешить. Об этом говорили многие, однако только я и Редер[4] решились открыть глаза фюреру. В ноябре сорок первого я убеждал его в бесперспективности тогдашнего противостояния с Россией. Я настаивал либо на возвращении к Договору Молотова – Риббентропа, либо на заключение пакта между Германией и Великобританией. На любых, даже самых тяжелых, условиях. Это был самый удобный момент. Через несколько дней красные перешли в контрнаступление. Я предлагал отдать Сталину все, что он потребует. Оставить рейху только Украину, Крым, возможно, Прибалтику, включая Минск и Смоленск. Это был вполне приемлемый компромисс. Фюрер ответил, он двинулся на Россию не договариваться, а навсегда устранить угрозу с востока. Навсегда!! Для этого необходимо с корнем вырвать большевизм. Это безнадежная перспектива.
4
Редер (Raeder) Эрих (1876–1960) – немецкий гросс-адмирал (1939). В 1935–1943 гг. главнокомандующий ВМФ, сторонник тотальной войны на море. На Нюрнбергском процессе приговорен к пожизненному заключению как один из главных военных преступников. В 1955 г. освобожден.