Итогом стало тяжелейшее признание — капитан Варвара Комарова боялась выходить на люди в купальнике, поэтому не бывала на общественном пляже, наверное, с совершеннолетия.
Наверстывали упущенное мы тоже втроем в один из немногочисленных выходных, когда я позволила себе уйти с работы на пару часов, чтобы выполнить это задание. Стыд, желание прикрыться полотенцем, втянуть живот и немедленно рвануть в воду, чтобы ни у кого не возникло желания рассматривать мои бледные оголенные бедра и задницу, захватили разум полностью. Огромного труда стоило встать по команде наставниц посреди огромного пляжа и просто загорать, провожая взглядом катера и слушая крики чаек.
Стресс я снимала, разбивая и круша оставшиеся вещи бывшего: часы, фоторамку, флакон туалетной воды. Удаляла совместные фотографии, жгла рубашки, резала галстуки, чистила унитаз его зубной щеткой и в деталях представляла, как бы он ею пользовался дальше. Эти простые действия приносили некоторое облегчение, хотя больше служили очищением и помогали отпустить его душой.
Иногда мои спокойные унылые и одинокие вечера нарушались внезапным приходом соседок. Приходилось убирать документы и окунаться в чисто девчачьи удовольствия: болтовню обо всем на свете, сеансы депиляции, нанесения всевозможных масок, медитацию, музыку и даже йогу. Один раз они меня таскали с собой в салон красоты на массаж, другой раз — измывались прямо дома, делая маникюр, педикюр и густо накрашивая ногти ярко-красным лаком.
Как и обещали, они ломали меня постепенно, как и ожидалось — сопротивлялась я по полной. Целый день с лаком на ногтях показался мне пыткой, ужасно хотелось все время прятать руки, бежать и немедленно стереть его, чтобы не привлекать ненужного внимания, к вечеру от удивленного взгляда Лунева на мой маникюр началась даже нервная почесуха. Как оказалось, это были всего лишь цветочки.
Самым тяжелым было выдержать бардак дома. Вероники заставили меня съесть чипсы, затем поели сами, оставив на ковре и обивке дивана кучу крошек. Не знаю, что ощущала, сидя в кресле и ожидая их ухода, то ли больше всего на свете мечтала взять в руки пылесос, то ли ждала своей скорой смерти от язвы желудка. В тот день они ушли, заставив меня раскидать собственные вещи и пойти, спокойно лечь спать. Легко сказать «спокойно»! Я всю ночь ворочалась в постели, мечтая встать и убрать все по своим местам.
— Так ничего же не будет, спи, — говорил мне внутренний голос, — утром уберешь.
— Срочно! Беги и собери, оно все валяется там, в гостиной, — почти кричал мне через минуту он же, — вставай-вставай!
Совершенно измучившись, встала около трех ночи, прибралась и сразу отрубилась, довольная. Не зная тогда, что теперь они потребуют от меня поступать так каждый день. И ведь будто назло прибегали каждое утро, ни свет, ни заря проверить, не вымыла ли я ночью грязную посуду и не переставила ли обувь в коридоре ровно-ровно, как того требовала моя натура. Вот где зануды.
— Надевай, — сказала Ника с видом знатока, протягивая мне пакет с покупками, — тебе нужно сначала попробовать сходить в этом куда-нибудь, например, в магазин. Думаю, ты еще не готова идти в таком наряде на работу, не выдержишь.
— Даже не знаю, — произнесла ошарашенно, доставая из пакета странного вида мятую рубаху и рваные голубые джинсы. — На работу мне в таком точно нельзя.
— Что? Прямо никто у вас в джинсах не ходит?
— Ну… — Я затаила дыхание, разглядывая их. — Не в таких. Некоторые, вообще, в форме предпочитают ходить.
— Так твоя юбка с пиджаком и так смотрятся формой, — она усмехнулась, падая в свое любимое кресло, — учительской.
— Правда, думаешь, мне стоит это примерить?
Джинсы были даже хуже, чем я представляла. Думала, заставят меня втиснуться в узкие брюки, обтянуть попу, но эти… Будто снятые с мужчины, так называемые «бойфренды» с небрежной бахромой в местах разрывов на коленях. Грубые, жесткие, разгильдяйские. Как они могли сделать меня женственной? Даже еще в комплекте с льняной рубахой бледно-розового цвета? Не приложу ума.
— Если ты не примеришь, мы разрываем наш контракт, — хохотнула Ника, закидывая голые ноги на стол.
— Не могу поверить, что иду на поводу у двух… девчонок без царя в голове!
— Признай, мы классные, — она подняла на макушку желтые очки в круглой оправе, — а еще тебе никогда в жизни не было так весело, как с нами.