— Эй, Кент, как поживаешь?
Пара бывших питомцев школы с женами заметила Кларка и направилась к нему. Оба эти одноклассника радовались своему материальному успеху, их одежда и стиль ясно указывали на быстрое продвижение в жизни; они протягивали руки Кенту. Он протянул было в ответ салатницу, но, заметив свою ошибку, быстро переложил ее в левую руку.
— Привет, приятно вновь увидеть вас!
Они засмеялись с легким превосходством и переглянулись, как бы говоря: «Некоторые ребята никогда не меняются». Кларк Кент, недотепа, как и прежде, заставил их почувствовать это в тем большей степени, чем больше они продвинулись в жизни; они представляли процветающие фирмы, оперировали большими цифрами и никогда не здоровались салатницей.
— Хотелось познакомить тебя с нашими женами… Синтия и Грейс… Кларк Кент, наш однокашник.
Кент попытался завязать живую беседу, но ему вполне хватило ядовитых улыбочек женщин; они смотрели на него как на дурачка, и он, соответственно, так и вел себя: говорил слишком быстро, засовывал руку в чипсы и демонстрировал разнообразный нервный тик — один из его видов, из-за постоянного переодевания, и проявляющегося сейчас в проверке, застегнута ли молния на брюках.
— Ладно, приятно было поговорить с тобой, Кент.
Обе четы, явно заинтересованные в контактах с более влиятельными одноклассниками, чем Кларк Кент, отошли, оставив его наедине с картофельным салатом. Притворяясь равнодушным, он осмотрелся, ища Лину Ланг. Вместо этого его взгляд упал на Брэда Уилсона, некогда прославленного полузащитника, в данную минуту вновь переживавшего одну из своих великих прошлых игр.
— Эту игру против МИД-Сити я никогда не забуду! Четвертый тайм, счет равный…
В наступающих сумерках голос Брэда Уилсона был похож на голос спортивного комментатора; игра была вечной, и он думал, что его слушает весь мир…
— Мы отступили на нашу линию в 25 ярдов. Тренер заменяет нам правофлангового игрока…
Кларк Кент избрал тот же род действий, пытаясь обойти справа Уилсона, чьи поступки он всегда находил угнетающими. Сам он мог закинуть футбольный мяч с этой линии на планету Марс, но отказался от футбольной карьеры и в школе, и в колледже, так как это казалось ему бессмысленным использованием его сверхчеловеческой силы.
Избежав Брэда, он опять увидел Лину Ланг, которая сама шла к нему с той же ласковой улыбкой на лице. Но Брэд Уилсон, защищаясь от воображаемого противника и отступая назад с невидимым футбольным мячом в руке и с шестью выпитыми стаканами мартини в крови, загородил ему дорогу.
— Но я знал, что могу дать длинный…
Он обернулся и увидел Лину. Ему казалось, что тысячи людей приветствуют его триумф. Сам себя короновав, упоенный победой, он окликнул ее:
— Я здесь, милая, я весь твой! Помнишь, как ты была королевой выпуска? Все ребята стояли в очереди, чтобы потанцевать с тобой!
Он взял ее за руку и повлек к музыке.
— Я не могу, — сказала она. — Я обещала Кларку.
Брэд Уилсон повернулся и посмотрел на стоявшего перед ним Кента, вечного мальчика на побегушках. Брови Уилсона поднялись, и он протянул руку Кенту.
— Привет, Кент, давно тебя не видел. Думаю, что ты никогда не мог меня видеть.
Он указал на очки Кларка.
— Привет, Брэд, ты хорошо смотришься.
Кларк уставился на распухшую от пьянства рожу Уилсона. Бывший чемпион покачнулся на своей вечной воображаемой 25-тиярдовой линии и ухмыльнулся Кенту.
— Я хорошо себя чувствую. Я еще посещаю игры.
Он жестикулировал, как будто вокруг него была толпа, готовая по его команде объехать весь мир. В действительности он торговал местным пивом; вкус этого варева, напоминающий о потных кроссовках, был популярен в некоторых барах, куда старые болельщики до самой смерти приходили его пить.
— Я всегда смотрю на дальнюю часть поля, Кент. Знаешь, что я имею в виду?
Кент кивнул, хотя никто, включая самого Уилсона, не знал, что он имеет в виду; но такие смутные упоминания о чем-то в игре давали Уилсону ощущение, что телевизионные камеры ловят каждое его движение.
— И когда я сделал этот длинный удар, Кент, когда мяч полетел, я знал, что кто-нибудь его там схватит…
Но его никто уже не слушал, потому что стоило Уилсону отступить чуть-чуть в сторону к воображаемому противнику, как Кларк и Лина Ланг двинулись рука об руку к танцевальной площадке.
— Я не помню, чтобы ты танцевал, — сказала мягко Лина.
— Я и не танцую, — сказал Кент, который, если бы захотел, мог бы протанцевать сверхзвуковое испанское фанданго или, взлетев до потолка, изобразить любой старинный танец. Но он скрывал эти свои таланты, как и все прочие. Теперь он повел Лину в тустепе, которого достаточно было, чтобы оказаться глубже в толпе танцующих, подальше от Уилсона. Вокруг них нежно звучала музыка, они легко двигались вместе, и каждый из них думал о том, что может принести им ночь.
— Я не вправе этого допустить, — думал Кларк Кент. — Я с Криптона, а она — землянка. Но оркестр заиграл «Земного Ангела».
В окружении гигантских чудовищ из стали и силикона Гас Горман занимался своими данными; отделения хранилищ с визгом выдавали информацию. Его товарищ с морковными зрачками подкатился к нему.
— Мне нравится эта фирма, — сказал он.
Издалека послышался звук едущей на своих колесиках кассы.
— Код одежды научил меня одеваться, команда менеджмента научила меня действовать, и звук этой штуки мне по душе.
Он похлопал по Большой Машине, а Гас медленно покачал головой. С головой его напарника что-то было не в порядке; ее система явно была не столь совершенна, как голова Гаса.
— Ты тоже сможешь продвинуться в этой компании, — продолжал его коллега, — если научишься правильно играть.
Он подмигнул товарищу, вынул из кармана виниловую шариковую ручку и помахал ее кончиком в сторону Гаса.
— Знаешь, о чем я?
— Будь уверен, бэби, — сказал Гас, отъезжая в сторону, так как касса уже приближалась.
— Конечно, — сказал коллега. — Я не против сидеть в этом садке, но большие деньги делают только в менеджменте.
— И я так слышал, — сказал Гас, когда колеса кассы звякнули совсем близко.
— Ясно. Мне нравится программирование, и в душе я инженер, но моя цель, — коллега с рыжими зрачками почесал авторучкой нос, — моя цель — это менеджмент.
— Выгодный расчет, — кивнул Гас, — теперь я это вижу.
Коллега тепло улыбнулся и сунул ручку обратно в карман. Стеклянные двери «садка» открылись, и кассиры в униформе вкатили внутрь свои тележки. Спрятанные в них конверты с чеками были розданы.
— Должен быть еще один чек для Уолтера Дж. Морриса, — сказал Гас, улыбнувшись кассиру, — он представил отчет в расходах.
Кассир взглянул еще раз и вынул второй конверт.
— Где он?
— Не беспокойтесь, — сказал Гас. — Он на компьютере. Я отдам ему.
Таким образом Гасу отдали чек на 85.789 долларов и 80 центов, что также вело его к цели.
Танцы кончились, гимнастический зал опустел. Безумную Минни Баннистер повлекла домой очередная галлюцинация, а Брэд Уилсон отправился на старое футбольное поле, где некогда завоевал такую славу; там, на своем любимом конце поля он забросил длинный, потом еще один и наконец свалился на землю и уснул.
В старой школе стало тихо. Но из гимнастического зала все еще доносились мягкие звуки «Земного Ангела». Окна зала слабо светились, а внутри, на лестницах, снимая транспаранты, находились Лина Ланг и Кларк Кент.
— Спасибо тебе за помощь, — сказала Лина. Ее голос гулко раздавался в пустом зале.
Стоявший на другой лестнице в дальнем конце зала Кларк повернулся к ней. На плечах у него была бумажная лента. Он посмотрел на Лину, вытянувшуюся, чтобы отцепить транспарант.
— Здесь, наверное, была куча ребят, мечтавших теперь оказаться на моем месте.
— Ты удивился бы, узнав, сколько предложений я отклонила, — сказала Лина. В волосах у нее были конфетти, а над головой покачивался воздушный шар, потом упавший на пол. — Даже Брэд попробовал.