Хуже всего было то, что босс никак не мог предвидеть такой поворот событий. Он рассчитывал иметь Рэнса в команде еще пять лет и потому не держал за пазухой лишнего игрока с третьей и вообще не имел таких на примете. И теперь Белоголовому Орлу (в глаза мы называли его Джимми Пэттен) нужно было срочно найти замену, а это можно сделать тремя путями, два из которых очень тяжелы, а третий — это, по сути, расчет на чудо. Итак, можно было попробовать с кем-нибудь сторговаться, или же срезу купить игрока за назначенную им цену, или найти нужного человека среди новичков.
Я думаю, вы представляете, каково торговаться с человеком, который знает, что у вас просто нет другого выбора, кроме как с ним договориться. Босс понимал, что сторговаться с кем-то он сможет лишь в том случае, если отдаст собственный правый глаз и кусочек своей бессмертной души в придачу. А чтобы купить настоящую бейсбольную звезду, ему и вовсе придется заплатить сумму, выраженную пятизначной цифрой. Здравый смысл подсказывал, что сперва следует сделать ставку на чудо, и Белоголовый Орел еще раз окинул взглядом новичков. И прямо у него под носом оказался Конли, прирожденный игрок с третьей базы — этого у него не отнимешь.
Приехав в тренировочный лагерь, я в первый же день стал присматриваться к ребятам из Младшей лиги, потому что я и сам был заинтересован в том, чтобы заделать дыру на третьей. И среди них я увидел одного, который выделялся в этой команде, как двадцатидолларовая золотая монета в какой-нибудь коллекции, — это и был Конли. По каждому его движению было видно, что это настоящий бейсболист.
Есть такая штука — бейсбольный инстинкт. Каждого человека, который твердо стоит на ногах и имеет хорошее зрение, можно научить принимать мячи, но самое важное — то, что ты делаешь с мячом, когда он уже у тебя в руках. А до этого идет чисто механическая работа.
Конли знал, что делать с мячом и делал он это, не раздумывая. Руки у него были что надо; он умел подбегать к нужному месту, знал, как ловить мяч и как посылать его назад так, чтобы он летел с быстротою молнии. Глядя на него, Белоголовый Орел так и расплылся в улыбке, словно вытащил из колоды сразу двух тузов. Было ясно, как день, что ему приглянулся этот новичок.
За обедом мы заговорили о Конли. Конечно, мы его не расхваливали — для этого время еще не настало. Речь шла только о том, что из всех новичков именно на него следует обратить внимание. И вдруг, как раз во время этого разговора, входит Конли собственной персоной, осматривается, а потом присаживается прямо к нашему столу.
Это, разумеется, не было таким уж преступлением, но все же не стоило ему этого делать. В нашем лагере у новичков есть отдельные столы, за которыми они, сбившись в кучу, проглатывают свой хлеб насущный… На несколько секунд воцарилось мертвая тишина, и Конли, очевидно, вынул свою визитную карточку и передал Солли Джонсу. Такой уж везучий был этот новичок, что выбрал из всех нас самого задиристого. Некоторое время Солли-Аэростат молча смотрел на карточку.
— Конли? — произнес наконец Аэростат. — Мистер Маршалл П. Конли? Хм… Не припомню такого. И надолго вы пожаловали в наш город, мистер Конли?
Тот засмеялся было, но быстро умолк, заметив, что никто, кроме него, не смеется.
— Ну да, — сказал он. — Я приехал вместе с бейсбольным клубом. Конли из Младшей Лиги — это я.
— А-а, — сказал Бомбардир и снова принялся за еду.
Не зная, как нужно понимать это «а-а», Конли сидел с глупым видом и вертел в руках свой бумажник. Снова наступило молчание.
— Отличная погода, — изрек наконец Конли. — Такой весной только и тренироваться.
Тогда Солли заговорил с Хаски Мэтьюзом, который сидел напротив него.
— Нет, сэр — сказал ему Солли, словно возвращаясь к старому спору, — вы все же не правы! Уверяю вас, совершенно не обязательно отпиливать их или обламывать при помощи дубинки. Конечно, эти способы позволяют сэкономить время, но ведь так можно и череп повредить!
— А разве есть лучший способ? — спросил Хаски, который решил подыграть Бомбардиру, хотя не имел ни малейшего понятия, о чем идет речь.
— Я предпочитаю использовать одну мазь, — заявил Солли. — Если я замечаю за кем-то что-нибудь подобное, то сразу втираю ему в затылок немного этой мази. И через несколько дней рога сами отваливаются. Кстати, рога при этом остаются целыми.
— Рога?! — воскликнул Конли, стремясь принять участие в игре и не замечая, что подставляет противнику уязвимое место. — Неужели у людей бывают рога?
— Ну, людьми я бы их не назвал, — ответил Солли и еще раз взглянул на визитную карточку, — Нет, мистер Конли, мы говорим о козлах… и о новичках из Младшей лиги. О том, как излечить их от бодливости. У меня в чемодане лежит баночка этой мази, так что, если хотите…
В общем, для Конли этого было достаточно. Обед был для него испорчен. Но этот новичок был слишком горд, чтобы просто встать и уйти. Он остался за столом, механически жевал и то и дело пытался присоединиться к разговору, но каждый раз кто-нибудь бросался, так сказать, наперерез и отбирал у него мяч. Все что ему удавалось — это сидеть с заинтересованным видом и время от времени кивать. Конечно, с нашей стороны было жестоко так обращаться с новичком, но ведь если бы в этой игре он оставался на своем месте, то ничего такого с ним бы и не случилось.
Так что кличку эту придумал Солли. Он всюду носил с собою ту визитную карточку (даже когда был одет в спортивную форму), и стоило только Конли открыть рот, как Аэростат начинал шарить у себя по карманам. Он извлекал карточку, заглядывал в нее и восклицал: «Мистер Конли!»
Уже через несколько дней мы все называли его так. Потом эту привычку переняли у нас газетчики, и когда Конли прочел о «мистере Конли» в газетах, он пересел от нашего стола и ел с тех пор в дальнем углу.
— Дело в том, — рассуждал Аэростат, — что, когда всех людей наделяли скромностью, этому пареньку почти ничего не досталось. Ясное дело, он станет одним из нас, но пока не мешает напоминать ему от случая к случаю, что в нашем клубе он все-таки приемыш. А когда он станет смирным, можно будет обращаться с ним помягче.
Конли безропотно сносил это «усмирение» и ни на кого из стариков не огрызался, но для тех ребят из Младшей лиги, которым взбредало в голову назвать Конли «мистером», это ничем хорошим не кончалось.
Был в нашем лагере длинный и костлявый питчер по фамилии Хендрикс, новичок откуда-то с Запада; он положил себе за правило издеваться над Конли при каждом удобном случае. Несколько дней подряд во всех концах лагеря он донимал Конли этим «мистером», и наконец тот пригласил Хендрикса прогуляться за стадион. Секундантом был Белоголовый Орел, который гроша ломаного не дал бы за того бейсболиста, что не умеет драться. И Конли вздул деревенщину Хендрикса так, что любо-дорого было посмотреть.
— Все! — сказал Хендрикс, в очередной раз поднимаясь с земли. — Мне лишнего не надо. Я уже доволен. Я скажу, что ты самый великий, если только ты научишь меня вот такому удару левой. У тебя удар — как молния!
— Не надо ничего говорить, — ответил Конли. — Только держись от меня подальше.
Сказав это, Конли пошел обратно на стадион; с тех пор он пользовался среди новичков всеобщим уважением. А Белоголовый Орел во время этого поединка чуть не помер со смеху.
— А ведь он побьет любого из нашей команды! — заметил потом Белоголовый Орел. — И я не отказался бы еще раз посмотреть на его прямой удар левой.
— Ему недостает прыгучести, — заметил Аэростат. — А если следить за его правой рукой, то часто можно предсказывать, что он ударит именно ею. Так что при желании из него запросто можно сделать котлету.
Солли, как никто, умеет подмечать слабые места дерущегося, но еще не было случая, чтобы он сам добрался до этих слабых мест кулаками.