— Да. Вы тоже?
— О, уже давно. Это очень скверная история. Меня зовут Антигони, — и девушка уверенно протянула ему свою маленькую жесткую ладошку.
— Илья Маркелов, — представился он.
— Мне Апостолос говорил, что будет русский. Вы пьете водку?
— Нет. Джин-тоник, а вы?
— Я терпеть не могу водку. Моего отца в России споили агенты КГБ. Да, да. Он был известным греческим журналистом и после переворота, когда здесь к власти пришли «черные полковники», переехал со мной и мамой в Москву. Там он писал книги. Но очень быстро понял, что никакого социализма у вас нет. Тогда его стали спаивать. Он перестал работать. Все время ходил по гостям, бросил маму и женился на какой-то русской б… Мы после этого уехали в Америку. А он умер от водки. Я не люблю Россию.
— Теперь там все по-другому. КГБ больше нет. В те годы многим жизнь испортили. Мы все пострадали. Вы что будете пить?
— О, я пью исключительно шампанское. В этом доме его море. Давайте выпьем за то, что у вас больше нет КГБ!
Янис услужливо принес им два бокала с шампанским. Она жадно выпила.
— Янис, принеси-ка нам еще, будем веселиться! — Антигони перевернула пустой бокал и потрясла им как колокольчиком. И продолжила разговор с Маркеловым. — У вас, господин Илья, очень интересное лицо, я впервые вижу русского бизнесмена. Вы мне нравитесь. Давайте уединимся?
— Куда? — не понял Маркелов.
— Да хотя бы вон за ту пальму, — она указала пальцем на одинокое дерево, стоящее посередине островка, к которому вели мостики.
— Вы серьезно?
Антигони заразительно засмеялась. Она крутила руками возле головы и радовалась, как ребенок, глядя на вытянувшуюся физиономию Маркелова. Он действительно растерялся.
— Нет, вы не грек! Любой бы на вашем месте уже поволок бы меня куда-нибудь, задирая на ходу юбку. Мне ваша нерешительность нравится.
— Ну, нерешительным я бываю редко. Для меня это не характерно.
— Пусть! Но со мной оставайтесь нерешительным. И не смотрите на мои ноги! — она схватила полный бокал, вновь принесенный Янисом, и принялась крутиться в танце. — Пора музыкантам устроить большой шум. Нас все бросили. Они играют в карты, а мы будем танцевать!
Маркелов вопросительно посмотрел на Яниса, тот слегка пожал плечами. Антигони заметила этот взгляд и повелительно обратилась к Янису:
— Немедленно иди к Алостолосу и передай, что у меня новое увлечение — русский бизнесмен. А он пусть продолжает играть в свой дурацкий винт. Илья, вы играете в карты?
— Только в преферанс.
— О, тогда вы мой. Иди, иди, Янис, не бойся. Апостолос не оторвется от ломберного стола.
Она схватила Маркелова за руку и потащила в ту сторону сада, откуда звучала тихая, мелодичная, греческая музыка. Несколько пар вяло двигались под нее. Маркелов отметил про себя, что на всех женщинах были дорогие бриллиантовые украшения. Почти все они были в легких невесомых платьях и вели себя предельно независимо. Брошенные мужчинами ради винта они группками сидели под пальмами и оживленно разговаривали, не забывая краешками глаз наблюдать за ним и Антигони.
— О, как я не люблю этих афинянок! Они ужасные сплетницы! Вообще после Америки к Греции трудно привыкать.
— А чем вы занимались в Америке? — деликатно спросил Маркелов, медленно кружась с ней в танце.
— О, всем. Даже танцевала на Бродвее, — и Антигони сделала мах ногой для пущей убедительности. Но Маркелов про себя отметил, что у Ксаны антраша получаются лучше.
Немного помолчав, Антигони неожиданно спросила:
— У вас намечается бизнес с Апостолосом?
— Пока не знаю, — признался Маркелов.
— О, господин Ликидис — человек неуемный. Вам будет трудно устоять. Держитесь.
— А вы тоже занимаетесь бизнесом с господином Ликидисом? — решил пойти в наступление Маркелов.
— О, нет! Я с ним занимаюсь исключительно любовью. И иногда помогаю тратить деньги, которые он не успевает проиграть в карты. Мне кажется, если бы не винт, Апостолос ужасно мучился бы, не зная, зачем человеку нужны деньги. Да, да. Его невозможно научить тратить. А вы на женщин много тратите?
— Много… — вздохнул Маркелов.
Антигони отстранилась от него, внимательно осмотрела с ног до головы и, слегка прищурив глаза, заявила:
— Я хочу выпить!
— Ничего нет проще, — сказал Маркелов и с облегчением отправился за шампанским. Он давно ни с кем не танцевал и вообще считал это дурацким занятием. С него было достаточно копытного цеха, размахивающего ногами на эстраде.
Возле стойки бара к нему быстро подошел Янис. Взял его за локоть и принялся шептать:
— Перестань с ней крутиться. Алостолос ужасно ревнивый. Она же его любовница. Неужели не понял? От нее тут все шарахаются. Она выбрала себе новую жертву. Вот стерва.
— Что ж мне ее послать, что ли? — возмутился Маркелов. Его понемногу стала раздражать неясность своего положения. Хозяин не уделял ему никакого внимания, давая понять, что он не тот гость, ради которого здесь собрались. Сумасшедшая пьяная гречанка хватает его за лацканы смокинга. И вообще на фиг ему все это нужно? Таких бессмысленных тусовок и в Москве достаточно.
— Не психуй, — заволновался Янис, увидев злобную гримасу на лице друга. — Мы для Апостолоса — люди незначительные. Но с ним можно делать большие дела.
Маркелов презрительно усмехнулся:
— Пусть приезжает в Москву, я ему устрою покруче прием.
— Илья, где вы?! — послышался пронзительный голос Антигони.
Маркелов вздохнул, взял бокалы с шампанским и пошел к ней. Антигони уже забралась на мостик и махала оттуда руками. Внизу под ней в ожидании корма плавали кругами белые грациозные лебеди. Как только бокал очутился в руке девушки, она перегнулась через белые пластиковые перила и обратилась к подплывшему лебедю:
— Выпей-ка, дорогой, немного шампанского… Ну, хоть глоток…
Лебедь недовольно отвел шею в сторону. Антигони решила его все-таки напоить и потянулась за ним. Маркелов понял, что она сейчас свалится в бассейн, но на большее его реакции не хватило. Она действительно, взвизгнув, полетела в воду вниз головой. Лебедь, замахав крыльями, поспешил убраться подальше. Дамы, уютно сидевшие под пальмами, встали как по команде и громко взволнованно заверещали. Из-под воды показалась смеющаяся Антигони. Она стала брызгать водой в сторону Маркелова и кричать: «Спасайте же меня!» Он стоял в растерянности и озирался по сторонам. Отовсюду к бассейну спешили переполошившиеся гости. Но первыми оказались проворные филиппинцы в золотистых фраках. Они быстро помогли Антигони вылезти из воды. Мокрая и возбужденная, она подбежала к Маркелову.
— Мне больше не нравится ваша нерешительность! Почему вы не бросились меня спасать?
— Потому что здесь утонуть невозможно, — ответил он сухо и закурил сигарету.
— Теперь я вижу, что вы бездушный бизнесмен. Больше к русским у меня интереса нет, — она обиженно поджала губки и отошла к лакею, набросившему на нее большое полотенце.
В это время появился Апостолос. Он строго посмотрел на вытирающуюся любовницу, потом перевел взгляд на Маркелова и громко объявил:
— Господа, позвольте вам представить моего гостя из России — бизнесмена Илью Маркелова.
Собравшиеся поглазеть на пьяную Антигони поняли, что хозяин хочет отвлечь их внимание, и тут же обступили русского. С Антигони наперебой стали знакомиться женщины. Мужчины с интересом расспрашивали его о бизнесе в России. На какое-то время Маркелов стал самым интересным собеседником.
Никто и не заметил, как Апостолос увел Антигони. Высокий элегантный, с мушкетерскими усиками, мэр Афин познакомил Маркелова со своей спутницей, крупной, дородной женщиной, очень томной и манерной. Растягивая слова, она объяснила, что тоже русская. В Москве у нее осталась роскошная квартира и престарелые родители, о которых заботится ее сестра. По-русски она говорила с каким-то нарочитым акцентом и вообще, казалось, что признаваться в своей принадлежности к России ей было не слишком приятно.
Маркелов начал терять терпение, ведя с ней дурацкую светскую беседу, о том, как в Москве стало хорошо жить. Выручил его громовой голос Апостолоса, который пригласил партнеров продолжить карточную игру. Мэр вежливо поинтересовался, играет ли Маркелов в винт, и, выяснив, что нет, с радостью оставил с ним свою жеманную подругу.