– Все это выдумки.
– Естественно. Поэтому вы их и опустите. Наверное, не упомянете и о местонахождении щита.
– О чем?
– О том, что знаете, где щит.
– Я этого не знаю.
– А вот Фрэнсис Уинго утверждает, что вы сказали ей и Спенсеру, будто вам известно, где находится щит, но поделиться этой тайной вы можете только со Спенсером. Было такое?
– Спросите его. Я не знаю, где щит.
Деметер расцепил руки и помахал правой.
– Не волнуйтесь. Пока дело дойдет до суда, о щите давно забудут. Речь идет об убийстве, и этот бронзовый щит всем до лампочки. Всем, кроме меня, но я не могу ничего доказать. Есть догадки, но они так и остаются догадками. И, пожалуй, я не стал бы ничего доказывать, даже имея улики. Знаете почему?
– Почему?
– Потому что вы на этом ничего не заработали. Так?
– Да.
Он покивал, довольная улыбка заиграла на его губах.
– А те, кого, как вы заявляете, не было с вами, кое-что да получат.
– Я не понимаю, о чем идет речь.
Он продолжал улыбаться.
– Так я и думал. Разве может вести себя иначе нью-йоркский посредник. Держу пари, щит был у вас в руках, вы могли бы разбогатеть, но не заработали ни цента, не правда ли? Ни единого цента.
– Ни единого, – подтвердил я.
Он покивал, лицо его светилось тихой радостью.
– Как я и говорил, – продолжил Деметер, – мне представляется, что я составил более-менее полную картину. С помощью этих ниггеров с щипцами для завивки и какого-то денежного мешка, которого интересует судьба щита, вы наняли Коули для защиты этой парочки, убедили всех, что муж миссис Уинго тратил много денег на героин, и таким образом связали все свободные концы. Не намертво, но связали.
– Я рад, что и вы пришли к такому выводу.
– Держу пари. Разумеется, черные дыры еще остались, но они не так уж велики, и их можно обогнуть. Вы хотите знать, до чего я додумался?
– Кет, – ответил я. – Пожалуй, что нет. А если честно, совсем не хочу.
Он опять покивал, взял чашку, допил кофе, поставил ее на блюдце, встал. Двигался он легко, как человек, хорошо выспавшийся ночью. Скорее всего, даже без сновидений.
– Еще несколько вопросов, Сент-Ив. Неофициально. Все останется между нами. Я ничего не могу доказать, да и не хочу ничего доказывать. Кому охота переть на миллиард долларов?
– Каких вопросов? – полюбопытствовал я.
– Последняя часть операции, за которую вы не получили ни цента, закончилась не так, как вы предполагали, не правда ли?
– Да.
Медленным шагом он направился к двери, с опущенной головой, погруженный в раздумья. Затем повернулся и посмотрел на меня.
– Но вы же могли заработать уйму денег. Они же валялись под ногами, и вам не составило бы труда нагнуться и подобрать их.
– Пожалуй, не составило бы.
Вновь он остановился у самой двери.
– Раз вы все сделали не за деньги, так за что же?
Я ответил не сразу, а Деметер, собственно, никуда и не торопился.
– Из-за сладких карамелек и голодных детей. А может, больных котят и потерявшихся щенков.
Деметер чуть кивнул, словно показывал, что вроде бы понял.
– Что ж, это тоже ответ. Как раз то, что можно было ожидать от вас.
– Другого у меня нет, – признался я.
И действительно, другого ответа я найти не смог, даже после ухода Деметера, когда я долго стоял у стола, положив руки на телефонную трубку, пытаясь решить, кому я должен позвонить в Роттердам. И следует ли мне вообще звонить туда?